Грешники, которыми мы стали

Хариан Сара

– Он извращенец, ты знаешь? Не как изворотливый извращенец. Но что– то есть. – Она закурила, и я ждала, когда она выдохнет. – В первый раз он меня связал.

– Он что? Хорошо...хорошо. Но он же сначала спросил, да? Это было по взаимному согласию?

– Он не спрашивал. Но, я имею в виду, ты должен все попробовать в первый раз, не так ли? – она снова закурила.

– Это было по взаимному согласию?

– Господи, Эв. Он не насиловал меня, если ты об этом.

Что с тобой?

– Как ты думаешь, что со мной? Он был собственником весь вечер, и я должна убедиться, что это нормально.

– Ты думаешь, я не знаю, хорошо ли я себя чувствую или нет? Я в порядке. Я не хочу сидеть здесь и спрашивать, ваш секс с Лиамом по взаимному согласию или нет.

– Какое это имеет отношение?

– Ты должна доверять мне, Эв. Поверь, я делаю правильные решения для себя. Господи.

Все не так, как я планировала.

– Прости меня, Меган. Он новый парень, и я скептически отношусь к нему, потому что очень сильно тебя люблю. Ты знаешь это.

– Да. – Она поставила трубку вниз и встала. – Я устала и пошла спать. – Она остановилась, когда была на полпути. – Кстати, скажи Лиаму, чтобы он попытался избегать разговоров с Ником, которые могут привести к разговору о теории хаоса. Он одержим ей. Это раздражает.

***

Я должна была понять намеки. Я должна была понять, что чутье не ошибается, когда вы о ком– то так сильно заботитесь.

Но в то время я надеялась, что она была права. Я надеялась, что Бог был прав. Но она не была, потому что Ник знал правду.

Мир пропитан хаосом.

ГЛАВА 8

Во– первых, трудно сказать, кто это сделал: кто– то из заключенных или Передовой Центр, затем я вспоминаю, что остался только Гордон. Несмотря на то, что он безумен, а также мал для этого – он, определенно, не в состоянии сделать подобное за время нашего отсутствия.

Нет, это механическое решение, должно быть, принял Передовой Центр. Стелла была права: мы притворялись, что находимся в целостности и сохранности, в нашем– то положении. Это означало, что мы сели на мель в пустынной бухте. Я перебираю кусочки того, что раньше было палаткой, одеялами и запасными футболками.

Валери пинает пустую банку в воду и начинает все проклинать.

– Мы знали, что рано или поздно еда закончится, – Кейси садится на пень и массирует виски. – У нас все хорошо. Мы просто должны пройти через это.

– Добро пожаловать обратно в мир живых, Мистер Беззаботный, – огрызается Валери.

– Что, черт возьми, это должно означать?

– Как будто я не заметила, что последние несколько дней ты хандришь. Теперь же ты излучаешь фальшивый оптимизм, потому что все мы несчастны.

Кейси вскакивает на ноги.

– Ты хочешь знать, почему я хандрил? Я могу сказать прямо сейчас, потому что твоя маленькая иллюзия ничто

по сравнению с тем, что я пережил вчера.

Голос Валери повышается.

– Ох, неужели? Что ж, я рада, что твоя боль заставляет чувствовать себя таким особенным.

– Прекратите кричать, пожалуйста, – просит Джас, кстати, не особо вежливо. Удивительно, но это срабатывает: Кейси и Валери затыкаются, но перед этим Валери стонет и трет синяки на шее.

Это место не боится понемногу избивать нас. Я думаю, такая же угроза существует в тюрьмах, но из– за других взрывоопасных заключенных.

На этот раз мы фактически в ловушке.

Мы не заслуживаем меньшего.

Большая часть мира думает, что мы достойны долгой и мучительной смерти. Ушибы Кейси и Джас, возрастающий маразм Стеллы, скорее всего, это только начало.

Стелла.

– Где Стелла? – спрашиваю я.

Даже Таннер, который держался на расстоянии от остальной части нашей компании, осматривает границы лагеря, пытаясь найти что– нибудь полезное в остатках, пожимает плечами.

– Я не думаю, что она сделала это. В последний раз я ее видел в лесу, прежде чем мы пошли назад.

– Скатертью дорожка, – говорит Валери. – Сучка была головной болью, ничем больше.

Я вынуждена согласиться с ней, особенного после того, как всё сумасшествие говорит о том, что Валери не должна быть в состоянии, которое помогло ей уйти от испытания. Со Стеллой что– то не так, но я не думаю, что кто– то из нас может ей помочь.

Внезапно Таннер спрашивает:

– Что ты говорил до этого, Кейси?

– Когда? – спрашивает Кейси.

– Ты как– то назвал тест. Ты назвал его иллюзией. Что заставило тебя сказать так? Они не являются фантомами. Если бы мы не знали, что твой отец мертв, ты бы мог подумать, что он жив. Материален.

Кейси краснеет.

– Что ты имеешь в виду? Что о его отце? – спрашивает Джас.

Кейси все рассказывает. Не со злостью, но выглядит почти так, будто использует это, как предложение мира. Все карты на столе, поэтому мы можем разобраться в этом дерьме вместе.

 – Он не был реальным. Логично же, – говорит Таннер, сидя возле костра.

– Если правительство не реанимировало его, чтобы помучить Кейси, – предполагает Валери.

Кейси размышляет над этим мгновение.

– Я не рассматривал зомби.

Таннер закатывает глаза.

– Рассматривая реальные обстоятельства, я думаю, что термин Кейси был ближе всего к реальности. Иллюзии.

– Ну, о виртуальном моделировании не было и речи, – говорю я.

– Но как они становятся ощутимыми, как они чувствуются реальными... – говорит Кейси.