Грешники, которыми мы стали
Шрифт:
Валери и Джас тоже нашли друг друга.
Я не знаю, интрижка ли это, или они просто используют друг друга, чтобы скоротать время здесь. Но я знаю, что, если одна из них умрет, это приведет к разрушительным последствиям для другой.
Я не могу думать об этом. В Передовом Центре неполадки, и нас завтра выпустят отсюда. Поэтому я не могу думать о том, как Валери или Джас умрут, я не могу представить, что будет чувствовать другая.
Кейси
***
Я просыпаюсь с пересохшим ртом. Солнце только начинает подниматься, все вокруг отбрасывает тени. Зеленый свет смешивается с насыщенным синим, создавая странный бирюзовый лес.
Я выбираюсь из– под руки Кейси и встаю. Когда я иду к ручью, то понимаю, что не единственная бодрствую.
Валери сидит на бревне у воды. Она не одна. Девушка с длинными светлыми волосами сидит рядом с ней, ее рука обнимает Валери за плечи.
Я останавливаюсь, задерживая дыхание. Она не заключенная. Что наталкивает на мысль, что это иллюзия. Не важно, утратил ли Передовой Центр свою функциональность или нет, он по– прежнему работает.
Валери опускает голову, и девушка наклоняется и целует ее в щеку. Она встает и поворачивается ко мне. Ее живот круглый и выглядит опухшим под сарафаном и ее лицо почти идентично лицу Валери.
Она улыбается мне и исчезает между деревьями.
Когда шок проходит, я иду к Валери и кладу руку на плечо. Она даже не вздрагивает, но поднимает голову достаточно, чтобы понять, что это я.
Я сижу с ней, когда небо светлеет, – становится более бирюзовым, – пока она не говорит:
– Я сказала, чтобы она избавилась от него. Когда между нами было стекло, когда я была в тюрьме, я сказала ей, чтобы она избавилась от ребенка своего насильника. – Ее тело содрогается. – В следующий раз, когда я увидела ее, она была на четвертом месяце. Я сказала ей… что она не любит меня, и я не хочу, чтобы она навещала меня. Она послушалась. Я до сих пор не видела ребенка. Ему сейчас 2 года.
– Что она сказала тебе? – спросила я. – Прямо сейчас.
– Она простила меня, – Валери качает головой. – Хотя я ей не верю.
Я бы хотела сказать, чтобы она не винила себя, но знаю, что это бессмысленно. Вместо этого я говорю:
– Ты должна поспать.
Я удивляюсь, когда она без колебаний подчиняется.
Я сижу в одиночестве у костра, когда поднимается солнце, размышляя, сможет ли Валери когда– нибудь сказать своей сестре, что она сожалеет.
***
Первым утром просыпается Таннер. Я развожу огонь, и мы сидим рядом друг с другом. Еще слишком рано – другие еще не проснутся некоторое время.
Это не первое утро, когда я предпочла бы выпить что– нибудь горячее, но сегодня
– Небо все еще зеленое, – сонно говорит он.
– Прошло больше четырнадцати часов, и до сих пор от них ничего нет. Что ты думаешь об этом?
Он обдумывает это в течение долго времени и фыркает.
– Я считаю, что они просто пытаются понять наши мысли сейчас.
– Если это так, то они пытались понять нас в течение всего пребывания здесь.
– Особенно, если Гордон все еще жив, – добавляет он.
Я хмурюсь.
– Откуда ты знаешь?
– Вчера в списке этого голоса было трое мужчин.
Я качаю головой. Как кто– то вроде Стеллы мертв, а кто– то вроде Гордона нет? Если в системе ПЦ, отвечающей за смертельные случаи и жизнь, когда она подвергается опасности, действительно неполадки, не будет ли испытание остановлено, как говорится в контракте?
Тем не менее, мы ничего не можем с этим сделать.
– Я хотел убить его, – голос Таннера звучит приглушенно.
– Конечно, ты хотел его убить. Мы все хотели.
Таннер с серьезным взглядом смотрит на ручей.
– Я пытался убить его, потому что хотел посмотреть, как он умирает. Как он страдает, как все те люди, которым он сделал больно.
Я кладу свою руку ему на колено.
– Таннер…
– Я был у стольких психологов после того, как убил того ребенка. Все, что мне было нужно, чтобы мне поставили диагноз биполярное расстройство [13]и адвокаты смогли бы указать на мое безумие в виде приступов гнева.
– Таннер, остановись.
– У меня не было биполярного расстройства. Некоторые люди должны умереть, Эв. Это не значит, что я не жалею о том, что думаю так. Но я не могу перестать думать.
Мне становится холодно.
– Прекрати говорить.
– Не имеет значения, если я скажу это вслух. Мы не можем скрывать, что чувствуем по отношению к ним.
Я задерживаю дыхание, как будто это создаст пузырь вокруг нас, в который Передовой Центр не сможет проникнуть.
– Статистика говорит, что мы все обречены.
Я выдыхаю.
– К черту статистику.
***
Когда остальные просыпаются, мы решаем сделать это место нашим постоянным лагерем, пока небо не вернется к своему нормальному цвету, или мы не отправимся на поиски еды. Что наступит раньше.
Кейси и я вызываемся добровольцами для поиска дров. Когда мы собираем их, я осознаю, что с остальной частью группы наши моменты, когда мы вдвоем, теперь будут редкими. И мне нужно облегчить душу.