Грешники Святого города
Шрифт:
«Демон и его плотская жена становятся единым существом. Каждая пара представляет собой единое целое, одну личность».
Крик, рвавшийся наружу, ушел внутрь, в глубину моего естества, заполненную пульсирующей в такт сердцу горечью. Левое плечо налилось тяжестью, наруч потускнел и перестал леденить запястье. Я по-прежнему была одета в рваное окровавленное тряпье, хрустевшее при каждом моем движении. Когда я привстала с постели — матрас из пенистого материала издал характерный свистящий звук, — меня повело. Однако мне удалось устоять, я забрала у
И не увидела ничего. Ничего, кроме огромной зияющей пропасти между нами. Этот некромант нравился мне, в его компании я чувствовала себя хорошо — но не более того.
— Значит, я его убила.
Мне следовало бы радоваться: ведь я прикончила тварь, к которой даже Джафримель и Маккинли относились с опаской. Но мешало то, что ребра пронизывало болью при каждом движении, как после памятного пинка Люцифера. Чувствовала я себя паршиво.
Выдвинув клинок из ножен, я осмотрела его. Едва меч покинул свое темное убежище, как по клинку пробежали синие текучие руны. Такой же благословенный. По-прежнему мой.
«Меч никого не убивает, Данио-сан. Врага убивает твоя воля».
Я убила проклятого пса. Боги верхнего и нижнего мира, я убила адского пса!
— Хорошо.
Должно быть, я произнесла это чуть более уверенно, потому что плечи Леандра расслабились, руки опустились. А ведь ему потребовалось немалое мужество, чтобы явиться ко мне безоружным. Он знал, что у меня в руках меч и я способна на любую выходку.
— Что же ты собираешься мне рассказать?
— Пойдем со мной, — ответил он. — Я отведу тебя к Лукасу.
Мы проследовали по короткому коридору, на стене которого красовался заключенный в рамку рисунок Берскарди, а в нише стояла бесценная мраморная статуя, вышедшая из-под лазерного резца. Леандр вошел в круглую комнату с двумя кожаными кушетками и камином, в котором горел самый настоящий огонь, наполнявший воздух дымом и запахом горящей древесины. Но еще на пороге мои ноздри расширились, уловив другой запах — небытия и запекшейся крови. И точно: здесь был Лукас. Он сидел, развалившись на кушетке и прикрыв глаза ладонью. На первый взгляд он не выглядел слишком измученным, зато у меня был вид, словно мне досталось за двоих.
У другого входа в комнату стоял высокий худощавый мужчина с копной каштановых волос, яркими синими глазами и иронической усмешкой на хищном, гладко выбритом лице. Сначала мне показалось, что на нем пушистый свитер, но, присмотревшись, я поняла: это его собственная шкура. Одет он был в джинсы, заправленные в весьма приличные сапоги — итальянские, сразу видно — ручной работы. Запах, исходивший от блестящего густого меха, безошибочно указывал на оборотня. Причем оборотня-хозяина, на что указывала его меньшая по сравнению с низшими особями ментальная уязвимость.
Моя рука непроизвольно схватилась за рукоять меча. Я чуть не угодила в лапы оборотня. Неужели Лукас и Леандр меня предали?
— Отпусти эту хреновину, — промолвил Лукас, отведя руку от глаз.
Он
Я сняла правую руку с рукояти меча, опустила ее и наклонила голову, держа в поле зрения стоявшего за мной Леандра. Человек, оборотень и Лукас. Добавить к этому пряный аромат разлагающихся фруктов, исходивший от моей одежды, пропитанной демонской кровью, да мой собственный запах, перебивавший древесный дым, — смесь получалась ядреная.
— Что тут, черт вас всех подери, происходит?
Мой голос отразился от голых крашеных стен, заставив оборотня встрепенуться. У меня на правом предплечье дернулся мускул.
— Играешь, как актерка из паршивого сериала, — буркнул Лукас, не желавший подсластить пилюлю. — Что бы ты сказала, узнав, что в соседней комнате у нас сидит Массади?
— Сказала бы, что буду рада с ним поговорить. Но кто, черт возьми, этот меховик? У меня не самый приятный опыт общения с их братией.
— Ты просто связалась не с теми ребятами, — любезно произнес оборотень.
Рычание в его голосе почти не слышалось. Его меховая шкура пошла рябью, классические черты лица стали суровыми, подбородок, пожалуй, чересчур выдвинулся вперед, во рту сверкнули острые белые зубы.
— Ты ведь Данте Валентайн. Ну а я Аза Таннер, глава семьи Таннер. Приятно познакомиться.
Мой меч наполовину вылетел из ножен, но Лукас мигом подскочил ко мне и перехватил мою руку, обдав щеку жарким дыханием.
— Долбаный хрен, выслушай его!
— Я слушаю, — буркнула я довольно спокойно, хотя костяшки моих сжавшихся на рукояти меча пальцев побелели от напряжения, а все тело сделалось как струна.
Поджарый жилистый Лукас держал меня очень крепко. Когда он понял, что я успокоилась, и отпустил меня, мы оба задыхались. Так близко мы никогда не соприкасались: его бедро прижато к моему, нога между моих ног, рука отжимает мою руку с мечом вниз и в сторону.
Я почувствовала облегчение и удивилась этому. Черт возьми, а раньше я боялась Лукаса! Когда-то он внушал мне ужас, но сейчас было даже приятно чувствовать силу его рук и худощавого тела. С ним можно было не сдерживать себя и не опасаться, что я причиню ему вред.
«Это же Лукас. Прекрати! Он должен пугать тебя. Ты же человек».
Нет, я уже не человек. Или не совсем человек.
Аза Таннер закашлялся, и это походило на смешок, а потом заявил:
— Я не убивал ни Торнтона, ни Спокарелли.
— Лжец!
Я рванулась вперед. Лукас обхватил и сжал меня, словно мы были любовниками. Он выворачивал мое запястье, пока я не уступила, очень стараясь не покраснеть.
«Хедайры не краснеют, — промелькнула мысль. А за ней следующая: — Anubis et'her ka, это же Лукас! Нет нужды сдерживать себя».