Грешники. Внебрачная дочь
Шрифт:
??????????????????????????— Не натрахалась? Чтобы кончить, пришла выебать мне мозг? — швырнув цветы на близстоящий диван, Итан тушит окурок. Затем уходит к бару. Достаёт из него непочатую бутылку виски. Открутив крышку, делает несколько жадных глотков из горлышка. — Выпьешь со мной? — протягивает мне спиртное, а я всё ещё стою, ошарашенная его заявлением. Оцениваю происходящее круглыми, как блюдца, глазами.
***
Каким был сумасшедшим, таким и остался. В глазах всё то же безумие полыхает. Готов
— Не хочешь, как хочешь, — поднеся бутылку ко рту, вливает в себя ещё дозу. — Сядь на диван, Эн. Нам нужно кое-что обсудить.
Итан подходит, чтобы направить меня за плечо к указанному месту, но я вырываюсь, отталкивая его.
— Например, мою интимную жизнь? — вспыляюсь в очередной раз, ощущая, как тело под халатом обдаёт кипятком.
Да как он мог? Как он мог устроить мне что-то подобное?
— Какое тебе дело до того, натрахалась я или нет? Да кто ты такой, чтобы корить меня за то, что я сделала? Это моё личное! Моё и точка! Понял?!!! — криком надрываю живот.
Злюсь и ненавижу его, но в итоге за нас обоих душа всмятку. Разбивается и болит. В груди нещадно ломит, рёбра выкручивает. Он видел. Видел нас с Арсом. Видел и всё это проглотил. Молча вышел из номера, как когда-то я из его квартиры. Сбежала прочь. К морю. Чтобы забыть…
Если бы ему было по хрену, его бы так не трясло. А его трясёт. Адски трясёт. Как и меня. И пьёт он не потому, что хочется виски нажраться. Я бы сама сейчас накатила грамм двести. Пьёт он, чтобы притупить давку гребаных эмоций. Их у него много. Так много. Через край прут. Вибрируют. Все на лице отображены. В каждой вздутой вене танцуют. Он всё также дико ревнует как тогда. Мимика, жесты, тон голоса, презрение в глазах…
Зажав свои чувства в кулак, решаю добиться правды.
— Да, Боже, зачем всё это?
— Ты всё ещё не поняла? — осушив половину бутылки, ставит её на журнальный столик. — Или тебе нравится притворяться дурой? Я же знал. Знал, что ты мне не откроешь. Поэтому решил попасть к тебе в номер любым способом. Но никак не ожидал, что ты… — беря паузу, он морщится, словно от боли. — Блять, Эн, я не ожидал, что ты будешь с ним трахаться. Проклятое дежавю, не правда ли? Мне кажется, я проклят. И всё это будет происходить снова и снова…
Не скрывая презрительной усмешки, Итан начинает двигаться в мою сторону.
— А с кем мне нужно было трахаться? С тобой? — отступаю назад, пока не упираюсь спиной в преграду. — Мы четыре года как не вместе. Или ты забыл? Чего ты от меня ждал? Что я буду соблюдать вечный целибат?
— Не ждал, Эн. В том-то и дело, что не ждал. Но и не хотел видеть, — в несколько шагов он настигает меня. Подойдя впритык, вынуждает вжаться в стену. Затем ставит руки по обе стороны моих плеч, заключая в ловушку.
Глаза
— Какого черта ты бесишься? А как же Мелисса? Вместо секса ты цитировал ей Маяковского с Есениным? «…Ах пора ты моя живая! Голова — голова — минет. Разрывает меня, сжигает, я кончаю… простите мне!!!» — выразительно отчеканив часть стихотворения, упираюсь ладонями в его грудь. Чувствую, как подступают слёзы. Чтобы не разреветься сию же секунду, увожу от Итана взгляд. Дышу отрывисто и часто. Он так близко, что даже через одежду я ощущаю исходящий от него жар.
— Мощные стихи, — выдаёт у виска простуженным голосом.
— Определённо мне что-то напоминают, — добавляю, пересиливая боль голосовых связок. — Ночь. Нервы. Сандру. Тебя. И глупую наивную дурочку с разбитым сердцем за дверью.
— Почему ты не вспоминаешь, что было после? — опустив ладонь на мое горло, проходится большим пальцем по линии подбородка. Это движение настолько чувственное, что я на миг теряю себя, прикрывая глаза.
— Не думаю, что ты играл с ней в крестики-нолики… — сиплю.
— Она обычная шлюха, каких полно… Для меня Мелисса ничего не значит. И я тоже не придерживался принципов целибата. Поэтому я всё ещё здесь, с тобой, пытаюсь поговорить, но ты предпочитаешь оставаться слепой. Эн, посмотри мне в глаза.
***
— Я бы предпочла оставаться не только слепой, но и глухой в отношении тебя.
«Она обычная шлюха, каких полно…» — прокручиваю в голове сказанное, закипая от ревности. Огонь подходит к груди. Охватывает всю мою сущность. Сводит с ума, лишая контроля над ситуацией.
Неужели мы расстались для того, чтобы он все эти четыре года забывался со шлюхами? Почему нельзя было вспомнить обо мне раньше? Найти и попытаться исправить ошибки?
— Эн! — вновь давит интонациями. — Посмотри мне мне в глаза.
Проглатываю скопившийся в горле комок обиды. Если не вытолкну свою злость наружу, она меня разрушит. Разорвёт изнутри. Выполняя приказ, резко вскидываю на него взгляд.
— У тебя с любовницами никогда не клеилось, да? — выпаливаю, сгребая в кулаки рубашку на его груди. — Неужели так скоро наскучила Мелисса? Уже не хочешь её?
— Я хочу тебя, — прорычав, делает короткую паузу. Дикий взгляд прожигает насквозь. Над заостренными углами стиснутой челюсти танцуют желваки. — Всегда хотел только тебя.
— Зачем тебе ещё одна шлюха? — теряя тормоза, бью по больному. — Ведь ты давно сделал выбор в пользу общественного мнения. Что изменилось сейчас? Самодостаточные повзрослевшие женщины больше не привлекают? От них тебя не вставляет, да? — выплеснув подкатившую к горлу жёлчь, изображаю ядовитую ухмылочку.
В душе всё крошится, осыпается и зудит. Ничего живого не остаётся. Одни руины.