Грешники. Внебрачная дочь
Шрифт:
Я горю от злости. Задыхаюсь от отвращения, которое разносится по венам ядом. Хочу, чтобы отпустил. Оставил меня в покое.
— Не могу я с тобой больше. Слышишь? Не хочу… — найдя в себе силы, признаюсь нам обоим. — Прости меня, Арс. Пожалуйста, прости…
— Не можешь??? — шокированный моим заявлением, он на мгновение стопорится, нависая надо мной сгорбленной хищной статуей. Руки застывают без движения. В уголках моих глаз скапливаются слёзы. Дыхание у обоих становится отрывистым и тяжёлым. А воздух таким густым и плотным, что его невозможно
— А как же наш секс в отеле? Аня, нам ведь было так охренительно…
Арсений медленно выравнивается. Убирая с меня руки, неверяще заглядывает в глаза.
— Ты была такая горячая, страстная, отзывчивая… И я… Мать твою, мы только-только вышли на новый уровень отношений! О чём ты? Что за бред ты несёшь?
— Не о тебе я тогда думала! — парирую в той же тональности.
Оттолкнув от себя Арса, ухожу к окну. Со всей силы вцепляюсь в подоконник. Пальцы белеют, костяшки хрустят. Перед глазами всё плывёт. Уставившись во двор немигающим взглядом, фиксирую подъехавшее такси. Господи, мне кажется, я уже брежу. Мне везде мерещится Итан. Даже мужчина, который вытаскивает из багажника сумку, до ужаса напоминает его. Фигурой. Цветом волос. Стрижкой. Походкой. Всем.
Тряхнув головой, прогоняю наваждение. Мало ли что мне могло показаться с четвёртого этажа! Да и вообще, что Итан забыл у меня на родине? Глупую, влюблённую дурочку? Он дважды от меня отказался. Дважды!
Вытираю слёзы. Когда мне удаётся сфокусировать взгляд на той же машине, рядом с водителем никого не замечаю.
Дожила. Теперь я буду видеть его не только во снах. Теперь он будет мерещится мне в каждом прохожем.
— О ком тогда думала, Аня? О нём? — не унимается Тарасов, бросая в спину гневные выкрики. — Ответь мне? Думала о нём?!!!
— Да! О нём! — резко разворачиваюсь, чтобы отбить атаку. Выплеснуть на Арсения всю свою боль.
Я виновата, что дала ему шанс. Решила, что справлюсь. Была уверена, что потяну ответственность за другого человека. И в горе и в радости. Но нет. Не смогла. Сломалась, как только увидела родные глаза. Заглянула в них и пропала…
— Я всегда думала только о нём! Я пыталась тебя полюбить, пыталась настроиться на свадьбу, но не смогла. Понимаешь, Арс? Не смогла! Он всегда будет между мной и любым другим мужчиной. Правда в том, что я больше никого не хочу. Предпочитаю и дальше оставаться одной. У меня есть дочь! Она первостепенна!
— Аня? — дверь на кухню внезапно распахивается. — Арс? Вы чего орёте?
— Ничего, тёть Кать, — отмахиваюсь, размазывая тушь по лицу. — Мама где?
— К ребёнку пошла. Ника зашуганная в коридоре стояла. Не могли найти другое время для выяснения отношений?
— Другого времени не будет, — подвожу итог. — Свадьбы тоже не будет. Вообще ничего не будет. Сегодня же отзову своих гостей. Арсений отзовёт своих. Да, Господи! — всплескиваю руками. — От этого ещё никто не умирал!
— Аня! — рычит Тарасов, когда срываюсь к
— Тихо, тихо, Арсик. Не время. Дай ей остыть, — выдаёт тётя, преграждая ему путь. — Где тут у вас коньяк?
Оставив Катю с Тарасовым на кухне, лечу к дочери. Нахожу у мамы на руках. Ника поджимает губки и бросает на меня угрюмый взгляд.
— Барсик злой? — уточняет, понижая голосок.
— Иди ко мне, — сердце за неё сжимается. Раскрываю объятия, она мигом в них бросается. Подхватываю дочку на руки. Целую. Глажу её по спинке, чтобы успокоилась и прекратила дрожать. — Всё хорошо, малыш. Не переживай. Мы немного повздорили. Совсем чуть-чуть.
— Было громко, — ворчит, утыкаясь лицом мне в шею.
— Не думай об этом. Сегодня твой день рождения. И мы идём гулять.
— Ты грязная.
— Я умоюсь и заново накрашусь. Поможешь мне смыть косметику?
— Помогу.
Усаживаю Нику в кресло. Вручаю влажные салфетки. Присев перед ней на колени, подставляю для чистки лицо.
— Справишься?
— Угу.
— Тогда давай. Только быстро. Мы и так потеряли много времени, — улыбаюсь, чтобы разрядить обстановку.
— Так классно? — приложив к моим щекам прохладные салфетки, Ника приступает к работе, тщательно размазывая по скулам жидкость.
— Очень, — подтверждаю. Так приятно, когда она это делает. Мне даже удаётся немного расслабиться. Вот оно, счастье — всегда рядом! Самый лучший антидепрессант!
Прижмёшься к ней, услышишь стук родного сердечка, почувствуешь нежность ласковых ручек, то, как они заботливо гладят тебя, вытирают твои слезы — и никакие беды не страшны!
Внезапный звонок в дверь вынуждает испуганно вздрогнуть.
— Вы заказывали доставку? — интересуюсь у мамы, переводя на неё вопросительный взгляд. Замечаю на её лице тревогу.
— Я посмотрю, — отвечает и поспешно покидает зал.
— Ма, не отвлекайся, — зовёт меня Ника. Поворачиваю к ней лицо. Доча тут же приступает стирать тушь. — Как думаешь, Боженька папу мне скоро подарит?
— Скоро, милая, скоро, — шепчу, испытывая невыносимую щемящую боль за ребёнка. В груди топит жаром. Горячий удушливый комок подступает к горлу. Давит, превращаясь в невидимый ошейник. Ника в который раз застаёт меня врасплох. Я даже порываюсь дотянуться до сотового и набрать его, чтобы исполнить её мечту, но вовремя присаживаюсь обратно. Там, на краю земли, ничего хорошего нас не ждёт…
— Ты кто? — шелестит голос Бусинки. Следом раздаётся негромкое «мяу».
Всё-таки купили котёнка, хитрые лисицы. Поэтому опаздывали…
— Я Итан, — родной бархатный голос врезается в барабанные перепонки. Разрывает их в хлам. Действует как паралитический яд. Роняя сердце куда-то в живот, широко распахиваю глаза. В грудной клетке стопорится выдох.
Очередная галлюцинация? Ибо этого не может быть.
«Если уйдёшь с ним, я бежать за тобой не стану…» — всплывают в памяти его слова.