Грешники. Внебрачная дочь

Николаева Елена

— Царевич твой. Подарок заграничный, мать его… — последние слова Катя негромко выцеживает себе под нос. Подхватив Нику на руки, выносит в коридор. — Пойди-ка в детскую, распакуй наши с бабушкой Верой подарки. Ладно?

— Я уже распаковала!

— Ну так поиграй с ними. Ладно?

Дочь убегает, а я устремляю на тётку подозрительный взгляд.

— Катя, откуда ему известно столько подробностей о Нике? Отчество, точная дата её рождения, адрес, в конце концов. Никто, кроме тебя, меня не уговаривал бросить Арса и помириться с Итаном. Я хочу знать правду, — скрещиваю

руки на груди, вопросительно вздёргивая брови и с нетерпением ожидая ответа.

— Правду? — вздыхает тётка, возвращаясь на кухню. — Серьёзно? Тебе сколько лет, Анька? До сих пор девятнадцать? Должна кое-что понимать, не девочка поди. Взрослая уже. У самой дочь подрастает.

— Катя, причём тут это? — вступается за меня мама.

— Помолчи, Вера! Вон уже до чего дошли с твоим воспитанием. Дочь твоя, но все ошибки племянницы расхлебываю я!

— Теть Кать, я не просила тебя бросать Португалию и возвращаться домой! И с Никой возиться тоже! Это был твой выбор, — в груди обида жидким оловом расползается. Тётя всегда была прямой, но чтобы её слова причиняли боль и горечь — такое впервые.

— Вот только не нужно сейчас об этом. Ладно? Я люблю тебя с Никушей не меньше Веры! По-твоему, у меня души нет? Или я не вижу, как ты по-прежнему смотришь на отца своей дочери? Извелась вся за пару часов! Истосковалась. Места себе не находишь.

— Прости, я не это имела ввиду, — вдохнув поглубже, пытаюсь побороть отчаяние.

«Я сильная, — даю себе установку. — Я всё выдержу. Сейчас не время раскисать!»

— Детка, Итан не двадцатилетний парень, которому можно навешать на уши лапшу! Он взрослый, самодостаточный мужик! Причём, с мозгами и со связями! Да, налажал он в своё время. С кем не бывает? Я ведь просила тебя с ним не связываться, но нет. Ты была влюблённой глупой девочкой, пошла на поводу своих гормонов! Предложила ему себя, теперь имеешь то, что имеешь! У него на тебя и дочку собрано досье.

— Что? — опешив, продолжаю слушать.

— А ты как думала? Чему ты удивляешься? Будет он за тобой бегать, не любя! Бросать работу и тратить своё время на поездки в Россию ради развлечения? Я молчала до последнего. Пока меня носом не ткнули в бумаги. Там о тебе с Никой вся информация. И фото, и адрес Веры, и копия свидетельства о рождении вашей дочери. По-твоему я должна была и дальше перед ним корчить идиотку? Он знает о вас всё! И когда ты родила, и когда закончила учёбу, и чем болела Ника в первый год жизни! Пора взглянуть правде в глаза.

— Отслеживал мою жизнь? — у меня до сих пор не укладывается в голове полученная от тётки информация. — Если с самого начала всё знал, почему не позвонил мне? Зачем сейчас устраивать эту чёртову комедию? Божжжеее. Вы рехнулись? Все? Да я теперь его к Нике на пушечный выстрел не подпущу!

— Не знал, Аня! В том-то и беда, что не с самого начала узнал. Собрав на тебя досье, этот пришибленный решил бросить его в сейф, чтобы не рвать обоим сердца и дать тебе возможность заново кого-то полюбить. Так он объяснил матери. Он не открывал папку до недавнего времени. Узнал о дочери несколько дней назад. Как раз в тот день, когда вы встретились

с ним в Испании. Именно в этот день он и вскрыл папку. Вернее его мать.

— Отлично… — опустившись на стул, хватаюсь за баночку и допиваю остатки корвалола. — Зачем мне его любовь сейчас? Она нужна была мне в тот день, когда он меня бросил, объявив неблагонадёжной…

— Нужно было слушаться меня, а не подруг, которым ты нахрен не сдалась! Господи, Аня, прекрати размазывать мысли по черепушке. Дай мужику шанс всё исправить. Пусть Ника ощутит отцовскую поддержку и любовь.

Не успев всё как надо обдумать, хватаюсь за телефон. Динамик тотчас взрывается мелодией. Смотрю на экран и душа уходит в пятки. Мама Арса собственной персоной...

Глава 23. КПЗ

Анна

— Здравствуйте, Надежда Ивановна, — выдыхаю, готовясь к проклятиям.

Женщина та ещё дьяволица. Если не угодишь — может раздавить тебя, как личность, одним единственным взглядом. Каждый раз, когда приходилось с ней встречаться, от неё веяло скрытой грозной силой, смешанной с пренебрежением и явным чувством превосходства перед обычными людьми не её сословия.

Дама из высшего общества. Мать своего любимого сыночки. Доктор экономических наук!

— Анна? Что у вас происходит? Арс сказал, что свадьба отменяется. Это шутка? Правдой такое заявление явно быть не может. Иначе это будет катастрофой, — обычно у неё голос сухой и ровный. Сейчас же в нём прослеживаются нотки скрытой истерики.

— Нет, это не шутка, — пытаюсь сохранять спокойствие. Чтобы она сейчас мне не сказала, моё решение от этого не изменится. — Свадьбу придётся отменить. Мы с Арсением поторопились с осуществлением такого знаменательного шага. Мы не готовы к бракосочетанию. Точнее, я не готова. Простите, Надежда Ивановна. Мне очень жаль.

— Жаль? Ты серьёзно, девочка? Ты даёшь отчёт своим словам и действиям? Мы с мужем пошли вам навстречу! Как нам теперь с Виктором Геннадиевичем смотреть в глаза нашим коллегам и друзьям? Боже, какой позор! Я же говорила Арсу, чтобы выбирал достойную партию, а он и слушать не хотел. Упёрся рогом ради брошенки с ребёнком! И всё ради чего? Проявил благородство на свою голову. Кто это всё будет расхлёбывать?

— Не нужно оскорблять меня и моего ребёнка! — повышая тон, даю понять, что сыта по горло её величием. — Мы с Арсом взрослые люди. Это наше решение. И как бы вы сейчас не распинались, ничего от этого не изменится.

— Естественно не изменится! — рявкает она. — Тогда, может быть, ты подскажешь мне, как нашей семье вернуть деньги, выброшенные на ветер? Вряд ли ты столько заработаешь за пару лет, Анна. И если уж на то пошло, может быть вытащишь его из полиции? Хватит у тебя на это средств?

— Из какой полиции? — меня обдаёт ушатом ледяной воды. — Где он?

Господи Боже мой, что он там делает? А Итан?

— В изоляторе временного содержания. Не исключаю, что по твоей вине. Подрался с кем-то на нервах. Три дня его штормит. А сегодня как с цепи сорвался. Слова не могу из него вытащить. Впервые на меня голос поднял.