Грешники. Внебрачная дочь
Шрифт:
— Выйдешь за меня? — с хрипом перевожу дыхание. Нутро молниеносно вспарывают сомнение и страх. Будто я только что впервые поймал её на улице и влюбился с первой долбаной секунды. И теперь от её ответа зависит: буду ли я счастлив или подохну в этот же миг.
***
— Я не знаю… — отстраняется, заглядывая в глаза, — не хочу, чтобы ты потом жалел о своём решении и упрекал меня… Не торопи меня, Итан. Не надо.
— Даже если ты будешь против, я всё равно на тебе женюсь, — обозначаю своё решение, ведя пальцем
— Значит, выбора у меня нет? Никаких других вариантов? Нет?
— Абсолютно никаких, — заявляю.
— У меня с некоторых пор на свадьбы ужасная аллергия, — растерянно шепчет. — А с платьями вообще беда.
— Я тебя вылечу, не переживай. И платье доживёт до церемонии, дальше не обещаю. Больше ты никуда не сбежишь. Не отпущу. Даже не надейся. Отделаться от меня у тебя не выйдет.
— Мам! — голос дочери врывается в наш уютный мирок. От него у меня бабочки в животе разлетаются, ускоряется сердцебиение, мурашки по коже расползаются и что-то щемящее в душе робко начинает дрожать от счастья... — Ну скоро вы? Давай сфоткаимся!
— Идём, солнышко, — оторвавшись от меня, Анна подхватывает Нику на руки. Выходит из кухни. Я за ней.
Остаток вечера проводим с дочкой, делая всевозможные селфи, дурачимся, играем, стоим на головах, кувыркаемся, ползаем по полу на карачках, катаю её на спине, позволяю издеваться над своими волосами и лицом.
После спорных слов: «Па, дай покалдаваю» — превращаюсь в настоящую фею Динь-Динь. Ника с трудом натягивает на мои плечи маленькие крылья, водружает на голову корону и вручает волшебную палочку.
— Калдавай! Твоя очередь, — приказывает она.
Черт. Это всё, конечно, занимательно. Чего не сделаешь ради дочери. Но даже племяшка Лиззи не была настолько креативной и находчивой феей-крестной! Моя трёхлетняя Ника — это непредсказуемое торнадо.
— Ты красивый, — наводит на меня зеркальце. В отражении бабочка-мутант. Вздохнув, соглашаюсь.
Дальше приступаем к волшебству. Экзамен по превращению подушки в единорога я с треском проваливаю. Никак не выходит справиться с заклинанием и добыть золотую пыльцу для Долины Фей. Как оказалось, дочины бутылочки с жёлтыми блестками имеют свойство быстро заканчиваться! Но кого это волнует?
Все мои доводы отвергнуты.
Меня приговаривают ко сну на детской кроватке. К утру велено наколдовать десять таких бутылочек с разноцветными кристалликами и мишурой. Поставить на прикроватную тумбочку и разбудить королеву фей.
Ладно. Проехали. Это ещё полбеды.
Всё что можно купить, я конечно же «накалдаваю».
Но дальше! Дальше это… пиздец…
— Мышь, может не будем красить папе лицо? — умоляюще смотрю на Нику. — Я же всё-таки мальчик…
—
— Давай, ты маму накрасишь? А? Или Кэтрин? Бабушку Веру? У меня уже корона есть, — упрашиваю её.
— Неа. Их я уже красила. Теперь буду тебя. Я только усики нарисую. Ладно?
— Только усики? — недоверчиво прищуриваюсь.
— Ага, — загадочно жмурится, будто примеряет на меня новый образ в голове.
— Давай, Итан. Мы за тебя держим кулачки! — подъебывает Кэт. — Бусинка у нас профессиональный стилист!
Сглотнув, неуверенно подставляю лицо.
Выдыхаю и расслабляюсь.
Спустя короткое время из меня лепят матрёшку-ирокеза: глаза чёрные, щёки, лоб, веки и подбородок ало-синие, на губах и зубах розовый блеск. И шесть хвостиков на голове! Ника их сосчитала!
Очередной раз оценив себя в зеркале, решаю, что это такая ерунда, когда твой ребёнок счастлив. Когда в доме море радости и безудержное веселье. В общем, за пару часов для дочери я становлюсь отцом года! Мне удаётся заездиться вусмерть.
Ближе к ночи у Ники вырубаются батарейки. Отключается прямо на моих руках.
Пока Анна с родственницами убирает со стола грязную посуду, я отношу ее в детскую. Укладываю в кроватку. Долго сижу над ней, словно заворожённый, любуюсь, как она мирно спит.
Глава 30. Неспокойная ночь
Анна
— Ань, может ещё пронесёт, — тётя пытается меня успокоить, хоть и сама в это слабо верит. — Вдруг и вправду воспаление какое-то тьфу-тьфу-тьфу! Или гормональный сбой. Не волнуйся, утром мы с мамой будем здесь, как штыки. Обе. Сходишь к врачу. Что толку гадать.
— Я проверила. Усиков от спирали не обнаружила. Вероятнее всего, потерялась. Боюсь, не пронесёт. Да и тесты все положительные.
— Ну ничего. Главное, что Итан знает. И это даже к лучшему. Не сбежал. Всё ещё с вами. Так что держись, деточка. Сегодняшний вечер для Ники был лучшим в её жизни, — подчёркивает мама, обнимая меня. — Помни об этом.
— Помню, мам.
— Ну всё, родная. До завтра, — целуемся в обе щёки с тётей Катей.
— Спокойной ночи, — отвечаю, провожая взглядом до дверей лифта. — Люблю вас. Обеих. Чтобы я без вас делала?
— У тебя дочка есть. И муж намечается. Так что иди к ним. Всё. Пока-пока.
Закрываю дверь. В коридоре тихо. Я знаю, что Итан всё ещё сидит возле дочки.
С замиранием сердца подхожу к детской. Приоткрываю дверь.
Мой любимый «ирокез» наклонившись, целует её маленькую ладошку, пальчики, затем висок. Наблюдаю, как проводит носом по щёчке, втягивая родной запах. Что-то тихонечко шепчет, что даже я разобрать не могу.
— Пойдём, я тебя отмою, — зову его, нарушая отцовскую идиллию.