Грешники
Шрифт:
Чёртов разум.
Крепче сжимаю её руку и радуюсь, что есть небольшой тайм-аут. Ведь если бы это случилось дома… я бы точно не смог себя контролировать.
В такси она дремлет, положив голову на моё плечо. Я по-прежнему держу её ладонь в своей и даже этого достаточно, чтобы чувствовать себя слегка поехавшим от странного микса эмоций, которые она во мне вызывает. А ведь действительно, только она может так молниеносно довести до ручки своим несносным поведением, а потом тут же стать покладистой и такой беззащитной…
Опускаю взгляд и смотрю на неё
И её признание в любви? Разве можно так быстро влюбиться?
Да, некоторые серьёзно говорят о любви с первого взгляда, но мне, как человеку, привыкшему всё контролировать и взвешивать, сложно это понять.
Любовь — это не цитатки с вкладышей популярной когда-то старой жевательной резинки. Это мощное чувство, которое рождается от глубокой эмоциональной зависимости, когда мужчина и женщина достаточно узнают друг друга, когда их многое связывает. А у нас? Вспыхнуло, словно бенгальский огонь. Это не любовь, это… страсть.
Страсть, которую так сложно контролировать.
Варька меня убьёт.
— Вик, приехали, — мягко трясу её за плечо, но она почти не реагирует:
— Угу… — и сопит дальше.
Аккуратно выношу её из машины на руках и поднимаю на третий этаж, заношу в дом, кладу на кровать прямо поверх покрывала — даже не проснулась.
Она просто перебрала, это очевидно. От того и наговорила всё это.
Хорошего парня внутри меня накрывает волной облегчения — теперь всё стало понятно, а вот меня настоящего… я расстроен, потому что на какую-то секунду ужасно захотелось поверить всему, что она сказала.
Всё-таки хорошо, что тот поцелуй случился не дома. Как жаль, что он случился не здесь…
Снимаю с неё ботинки, долго думаю, снимать ли всё остальное, но потом решаю, что это слишком для моей расшатанной за день нервной системы, и так всё чувства оголены до предела. Поэтому просто накрываю разрушительницу спокойствия пледом и тихо выхожу из её спальни. А свою на ночь закрываю на шпингалет.
От греха подальше.
Часть 18
— Доброе утро, — шурша тапками, на кухню заходит Вика. Сонная, растрёпанная. Зевая, падает на табуретку по другую сторону стола.
— Судя по выражению твоего лица, добрым его не назовёшь. Плохо?
— Ну так… не очень, — надавив ладонями на виски, морщится. — Вернее, очень не очень. Короче, фигово.
— На вот, выпей, — пододвигаю ей стакан с фирменным рецептом антипохмелина родом ещё из армейки. Мёртвого на ноги за час поднимет.
— Что это?
— Пей, лучше не спрашивай.
Она берёт стакан, подозрительно нюхает не слишком аппетитного вида жидкость и, выдохнув, героически пьёт бурду. Давится, но пьёт.
Улыбаюсь. Не каждый мужик это пойло выдерживает. Стойкий оловянный солдатик.
— Фу, — забавно кривится,
— Это он и есть.
— Ну просто очень смешно, — тяжело поднимается и шуршит к холодильнику. Долго изучает нехитрое содержимое и закрывает дверцу, так ничего и не выбрав. — Больше никогда! Ни за что! Ни капли.
Настроение по утрам у неё всегда не очень, это я уже понял. А вот после таких "весёлых" вечеров походу особенно. Ну что ж, девочка уже взрослая, должна была отдавать отчёт всему, что творит.
И в памяти так невовремя всплывает поцелуй…
— Поешь что-нибудь, лучше станет, — переключаюсь с посторонних мыслей на насущное. — Лучше что-нибудь лёгкое, но питательное.
— Не хочу. Чай только выпью, — бросает в кружку пакетик "Лисмы", заливает кипятком и снова садится напротив, подтянув голые колени к груди.
Если до вчерашнего дня смотреть на это было просто по-мужски приятно, то сейчас, после случившегося ночью, как-то не по себе от такой столь откровенной обнажёнки. Хочется закрыть её ноги чем-нибудь, а лучше вообще отправить в комнату, пусть там сидит и не расшатывает ещё сильнее моё и так порядком расшатанное душевное равновесие.
Сижу, жую свой завтрак и чувствую, что Вика на меня смотрит. Не отрываясь. И даже чуть-чуть улыбается чему-то своему.
— Что? — не выдерживаю.
— Мне приснилось, что мы сегодня целовались.
Неожиданно давлюсь и лишь благодаря глотку чая удаётся протолкнуть остатки еды.
— Приснилось? — стучу ладонью по грудной клетке, покашливая.
— Ну да, прикинь? И прям как будто по-настоящему всё. А ты хорошо целуешься, дядь Саш, для старпёра.
— Ну спасибо. Лучше комплимента я ещё не получал, — утыкаюсь взглядом в тарелку.
Она забыла, что произошло вчера. Для меня это, наверное, лучший исход. Забыла и хорошо, не надо ей это помнить.
Но я-то не забыл!
Снова стреляю взглядом по её коленям.
— Ты извини меня, я там по ходу глупостей всяких вчера наговорила… — обхватив кружку руками, тоже прячет взгляд, как и я секундой ранее.
— Ты же говоришь, что не помнишь ничего.
— Не помню, но ведь я же себя знаю, — снова улыбается. — По-любому же чушь какую-то несла. Не обижайся, ладно?
— Мужчины не обижаются, мужчины делают выводы.
— Боюсь представить, какой ты обо мне сделал вывод.
— Вик, ты хорошая девчонка. Немного чокнутая, но хорошая, — откладываю ложку в сторону. — И то, что ты творишь, легко можно оправдать запаздавшим подростковым бунтом — ты довольно рано потеряла отца, мать вскоре уехала строить новую жизнь, от чего ты автоматически считаешь её предателем. Ты всеми силами выпячиваешь своё Я, хочешь, чтобы тебя заметили. Это не страшно, когда дозированно, но у тебя не всегда это получается. — протягиваю руку и накрываю её ладонь своей. — Пообещай мне, что возьмёшься за голову. Просто когда я уеду, мне хотелось бы знать, что ты не пойдёшь во все тяжкие едва только за мной закроется дверь.