Грешники

Субботина Айя

Я не успеваю закончить, потому что Гарик слишком выразительно морщит лоб, как будто ему требуются все умственные усилия, чтобы понять, о чем вся эта моя длинная речь.

— Маша, — он нарушает неловкую паузу, и снисходительно улыбается, — я не гей.

— Окей, — психую я, быстр сбрасываю халат, а вслед за ним маленькие тряпочки верха и низа купальника, — тогда я к тебе в джакузи.

Глава 51

На самом деле мне очень страшно в эту минуту.

Никогда

в жизни я не щеголяла перед мужчиной раздетой, тем более перед тем, который ни разу не раздевал меня сам, но я должна сделать это хотя бы для того, чтобы, лежа ночью в одинокой постели, понимала — готова ли я к браку, в котором мой муж будет предпочитать общество других женщин — моему обществу.

Гарик лишь немого склоняет голову к плечу, как-то почти по-собачьи.

У него очень пристальный взгляд, но все такой же непроницаемый и холодный.

Что думает? Чего хочет?

Когда на меня смотрел Призрак, я почти всегда знала, что у него на уме, и какой предмет гардероба он снимает с меня в эту секунду.

Гарик смотрит как на статую — достаточно красивую, чтобы выжать из него рассеянное прикосновения языка к нижней губе, но, очевидно, не достаточно привлекательную, чтобы сделать хотя бы движение в ее сторону.

Нужно все мое мужество, чтобы не прикрыться руками.

Будет просто нелепо — сначала лихо скинуть с себя купальник, а потом стыдливо прикрываться, как оскорбленная невинность.

Так что, держа голову высоко, просто медленно захожу в джакузи, занимая место в противоположном углу. Здесь достаточно просторно, чтобы поместилась компания из нескольких человек, но когда Гарик проводит влажной ладонью по волосам, а потом снова опускает ее в воду, круги по воде доходят до меня и приятно щекочут под грудью.

— Очень эффектно, Маша, — наконец. Нарушает молчание Гарик.

— Хотела посмотреть, не врешь ли ты.

Господи, зачем я изображаю дерзкую девицу? Это же совсем не мое.

— И как? — Он вопросительно поднимает бровь, и насмешка в уголке его рта не особо похожа на улыбку.

— Кажется, все в порядке. Но было бы понятнее, если бы ты встал.

— Я встал? — переспрашивает Гарик.

Пошлый подтекст его вопроса заставляет меня неожиданно покраснеть.

Это ужасно — начать свою собственную игру, чтобы через минуту понять, что не ты придумала правила.

Гарик вынимает руки из водя и забрасывает его на бортики джакузи.

Почему-то отмечаю, что у него безупречно выбритые подмышки.

И это не смотрится женственно, наоборот — какая-то первобытная самка во мне хочет сунуть туда нос, жадно втянуть мужской запах, а потом прикусить зубами. Пометить свою территорию.

— Прости, — мне, наконец, хватает мужества признать свою неправоту. — Я помню, что у нас договорные отношения и что мы не должны… ничего такого в адрес друг друга… Черт, в моей голове это не звучало так по-идиотски.

— По-моему, ты слишком заморачиваешься там,

где это лишнее.

Гарик отталкивается от бортика, ныряет под воду и через мгновение выныривает возле меня.

Так близко, что я вижу, как капли воды скатываются по его лицу, шее, груди.

У него идеальная кожа — ни веснушек, ни следов оспы, никаких дефектов. Он словно создан идеальным сразу, выращен в коконе пару месяцев назад, и его тело лишено всех недостатков обычных смертных.

— Ты точно не вампир? — пытаюсь отшутиться.

— Маша, — Гарик ставит руки по обе стороны моих плеч, и я оказываюсь в клетке моего личного Ихтиандра, — наша договоренность не отменяет твоих физических потребностей. И если я устраиваю тебя в качестве партнера для их удовлетворения — ты можешь просто сказать об этом.

Я с треском проваливаю попытку проглотить нервный смешок.

— Подельничек, может, мы пойдем в койку? — пытаюсь подражать сама не знаю кому. — Так это должно звучать?

Гарик прижимается сильнее.

Достаточно плотно, чтобы я животом почувствовала эффект своего неумелого стриптиза.

Почему-то озноб по коже — от копчика вверх, до груди, и моему телу все равно, что оно в горячей воде с пузырьками.

Жених подхватывает пальцами мой подбородок, заставляет взглянуть ему в лицо.

— Повторяй за мной, — все тем же уверенным голосом, — «Муж, я тебя хочу».

Снова вздрагиваю.

— Еще ведь не муж… — слышу свой голос как будто со стороны.

— Тогда пока по имени, — соглашается Гарик, бедрами подталкивая меня в угол.

Из моей груди выпрыгивает низкий вибрирующий стон, когда сильнее хватаюсь за края джакузи, поднимаю ноги и легко обхватываю Гарика за талию.

Он становится ближе, лишая меня возможности даже пошевелиться, пока пяткой одной ноги стаскиваю с него плавки.

Мы не целуемся, но дышим друг в друга, словно от этого зависят наши жизни.

Его тело крепкое и сильное, тонкое, но идеальное, как японский меч работы лучшего мастера.

Я запрокидываю голову, когда наши тела соединяются в один плавный напористый толчок.

Мой всхлип.

Тихий стон Гарика.

Пошлый всплеск воды.

Удар моих бедер о гладкую поверхность джакузи.

Моя грудь подпрыгивает от следующего удара.

Вода вспенивается вокруг нас, выплескивается наружу.

Я отпускаю руки, обхватываю Гарика за шею, с каким-то остервенением вонзаю ногти ему в спину. Теперь на этой безупречной коже останутся мои следы.

Шлепки становятся сильнее.

Мои ноги дрожат от напряжения, пока Гарик энергично таранит меня бедрами, работая, словно какая-то механическая штуковина. Если бы не его закрытые глаза и прикушенная нижняя губа, я бы подумала, что он просто делает то, что должен, не думая о собственном удовольствии.

Может быть, все это тоже лишь имитация для меня?