Грешные дела
Шрифт:
– Нолегенда…
– Какая легенда? О чём тыговоришь?
– Легендаотебе,принцесса,-отозвалсяон.–Оспящейкрасавице.
Два
У нее ужасно болел палец. Она зажала его в ладони, пытаясь ихбавиться от боли, но парень, то есть принц, всё ещё смотрел на неё, словно не мог поверить, что она здесь, и он понятия не имел, что делать дальше
– Не
– Они есть, принцесса! –Родриксделал ещё один шаг вперёд. Он лучился рвением, словно что-томоглопроясниться. – Все тебялюбят.Тыне можешь представить себе, сколькоудивительногопроизойдёттеперь,когдатыпроснулась!
– Проснулась?–онаприжаларукукстене,чтобынеупасть.
– Мыпыталисьраньшетебяразбудить,конечно,-быстроотозвалсяРодрик.–Многие пыталисьсделатьэтодолгиегоды.Нонесработало.Досегодняшнегодня.–Егощёки покраснели. – Не думаю, что это из-за меня… Я имею ввиду,что я рад, что так вышло, но… Я обычно негерой.
Долгие годы?
– Какдолгояспала?–осторожным,спокойнымголосомспросилаона,словноэто былоневажно,оназналаответихотелалишьпроверить.
– Мы пытались, - снова сказал он. – Но это было давно… - он заикался,тянулслова как-то неопределённо. – Всё длилось дольше, чем мы ожидали… Не всегда, но некотороевремя…
Не всегда. Некоторое время. Он рассказывал то же, что и отец, когда запер дверь в её башню и сказал, что ей нельзя заходить в другие части замка. Это опасно. Ей нужно оставаться здесь для защиты. Некоторое время, говорил он, хмурясь, и утешительно улыбался. На некоторое время.
Это было восемь лет назад. А потом она уснула.
– Скажи мне, - прошептала она, подойдя ближе. – Как долгоя спала? Он отвёлвзгляд,и тишина повисла междуними.
– Столет.
– Столет?–повторилаона,пытаясьухватитьсязаслова,чтоничегонезначили сейчас.
– Ну…Стодва.
Но всё казалось таким же. Её книга всё ещё была открыта на столе. Свеча наполовину сгорела, воск застыл на подсвечнике. Каждая вещица осталась там же, где и вчера, в день её восемнадцатилетия, когда она расчесала свои волосы, надела новое платье и радовалась, что скоро выйдет в мир. Вчера.
– Нет,- сказала она, покачав головой, и волосы коснулись шеи. –Тыврёшь.
– Принцесса… - онпотянулсяк ней, но онаотпрянула.
– Тысумасошёл,-онаневерила.Воздухбылтяжёлымизатхлым.Онашагнулак двери и открылаеё.
Всё выглядело заброшенным. Пыль покрывала всё: от маленького стола напротив лестницы, что вилась вниз, и до подоконника. Следы Родрика вели к её двери, и
дверь была отворена, словно многие другие повторяли эти действия. Паутина висела
– Принцесса...
Она отпустила дверную ручку, и дверь со скрипом захлопнулась. Невозможно. Это невозможно. Трюк. Она отходила снова и снова, потом развернулась и рванула к окну, чтобы глотнуть свежего воздуха и увидеть лес.
Всё изменилось. Город простилался до самого горизонта, сколько хватало глаз. Солнце скользило по красным крышам, все смешалось среди каменных дорог. Воздух гудел болтовнёй и смехом.
Мир появился в одно мгновение.
– Принцесса? –шепнулРодрик. – Всё впорядке?
Она не ответила. Кончик пальца пульсировал. Всё пропало. Всё…
– Гдемоясемья?–шепнулаона,пытаясьподобратьслова,словнотемогливзорваться и всёразрушит.– Они тожеспят?
Тишина сломилась гулом города. Она смотрела туда, на людей, что неслись по дороге. Она не хотела больше говорить об этом, не хотела спрашивать, но молчание затянулось, а каждый вдох причинял ей слишком сильную боль.
– Родрик, - она впилась пальцами в подоконник, сжимая его, пока не побелели костяшкипальцев.Хотелосьулететьизтела,подальшеотудушающихкамней.–Гдемоясемья?
– Сожалею, принцесса… - сказал он. – Они умерли.Давным-давно.
– Ониумерли,-повторилаона.Бессмысленныеслова.Каксемья,весьтвоймир,может пропасть, пока спишь? Это не смерть, со старением, болезнями, болью, горем, они просто пропали. Потерялись несколько десятилетий назад,когдаона была молода и неизменна.Онаубраларукисподоконникаипосмотреланасвоюбледнуюкожу.
Было ли это сном или шоком, или слабостью, но она не могла пошевелиться, словно всё ещё спала. Она не кричала. Не плакала. Витой локон упал на грудь, а когда она посмотрела вверх, свет обжёг глаза.
– Сожалею, - вновь промолвилРодрик. Она неответила.
– Мы должны спуститься вниз, - повторил он. – Всеждут.
– Все?
– Ну…суд.Моя семья. Не так много, как ты можешь надеяться,но…
Она повернулась, и волосы скользнули по шее. У парня было нежное лицо, и он даже казался красивым.
– Твоя семья? – спросила она. Её семьямертва. Онулыбнулсянемногообнадёживающе.
– Они могут стать и твоейсемьёй. Она смотрела нанего.
Он покраснел.
– Нам пора идти, - онпротянулруку.
– Да, - медленно ответила она, хватаясь за слова. Ноги заплетались, так что она положила руку на изгиб его локтя, так непренужденно, какмогла.Его одежда казалась мягкой под кончикамипальцев.