Грешный любовник
Шрифт:
И он закрыл себе лицо подушкой, как если бы его душило горе или смех.
– Но для чего вам оставлять меня мужчиной?
– Право, мадам! Если вы и дальше будете расхаживать взад-вперед вблизи моей кровати, то вид ваших волос очень скоро совсем лишит меня мужества.
Она остановилась, словно вросла вдруг в ковер.
– Комплименты? Вы открыто заявляете, что желаете меня? – требовательно спросила она.
Дав откинул подушку и потянулся, раскинув руки в стороны. Черные волосы его взлохматились. Обрисовались длинные ноги под
– Боже, конечно, нет! Влечение давно уже стало взаимным. Открыто заявлять о том, что я высоко ценю вас, излишне. Неужели вы еще не догадались, что мои приманки будут гораздо хитроумнее?
Горло у нее сдавило, она чуть не задохнулась. Руки ее бессильно повисли.
– Вы предупреждаете меня, – сумела она наконец выговорить, – что в процессе обучения тому, как стать настоящим мужчиной, меня ждут искусные силки?
– Нет, я собираюсь учить тебя в собственных целях. А смертоносные силки таятся в том, что ты женщина.
– Я не отрицаю, что я женщина, но сам факт отнюдь не делает меня уязвимой.
– Он делает тебя уязвимой.
Не найдясь что ответить, она направилась к выходу. Возле двери оглянулась.
– Вы говорите так уверенно, – упрекнула она. – Совершенно не понимаю почему.
– Уверенно? Абсолютно уверен я только в одном...
– В чем же?
– Что наш с тобой удел – экстаз вдвоем.
Щелкнула, отворяясь, щеколда, и Сильвия вышла в коридор. Лицо ее горело, кровь бежала как расплавленный металл. Она прижалась лбом к холодной стене.
Все у нее внутри сжималось от страха. Решимость ее того и гляди грозила рухнуть под напором желания – пронзительного даже сейчас, когда ей убедительно доказали, что Давенби развращен, лжив, двуличен. Она приняла на себя миссию уничтожить его. Теперь же она испытывала ужас, в котором не смогла признаться Ивширу и едва могла сейчас признаться самой себе.
«Я страшусь оказаться в его постели, потому что ласки развращенного подлеца могут оказаться невыносимо прекрасными».
Наследующий день Сильвия расхаживала по его кабинету. Блеклый свет меркнущего зимнего дня с трудом проникал сквозь разрисованные морозными узорами оконные стекла. Вчера она пролежала без сна до самого исхода ночи, а потом проспала допоздна. Дав отсутствовал. Он не вызывал ее и не предлагал научить, как стать настоящим мужчиной. Может, он избегал ее?
Только бы он не догадался, какую сердечную муку она терпела, слушая его заявления о том, что он ею заинтересовался! Не надо ему разбрасывать никакие приманки. Она уже очарована, уже подпала под дьявольское обаяние.
Хотя Ившир и раскрыл ей правду о нем, невероятная привлекательность Дава по-прежнему подавляла ее. Она относила свое чувство к нему как какой-то ужасный изъян ее характера, слабость, которую она твердо решила вырвать с корнем.
А вдруг вместо того, чтобы обнаружить подтверждение его вины, она найдет доказательства его невиновности? Нечто такое, что объясняло
Обуреваемая тревожными мыслями, она вышла в коридор, рассеянно прислушиваясь, не раздастся ли звук его шагов.
Дойдя до окна в конце коридора, она вернулась назад, пытаясь составить какой-то план, понять, испытывая ужас от того, что интуиция все-таки может обманывать ее. Получалась какая-то бессмыслица. Ее шаги отбивали такт. Бес-смы-сли-ца. Бес-смы-сли-ца. Наверняка она что-то упустила. Она осмотрела все шкафы и ящики. От нее ничего не запирали, однако что-то же в этом доме спрятали. Но что?
Наконец она сдалась, вернулась в кабинет и стала расхаживать по нему, делая все те же восемь шагов от окна до камина.
Восемь шагов? .
Сердце ее отчаянно забилось. Просто на всякий случай она вернулась в коридор и снова посчитала шаги. Разница очевидна. Коридор длиннее, чем комната рядом. Возбужденная от пришедшей в голову мысли, она вновь ворвалась в кабинет Дава. Торцовые стены и коридора, и кабинета составляли части одной и той же внешней стены дома, значит, разница заключалась в стене с камином.
Она провела руками по панелям рядом с камином, нажимая и пробуя все подряд выпуклости резьбы. Странно, что она раньше ничего не заметила. За стеной должен находиться потайной шкаф. Однако сколько она ни нажимала, ничего не получалось: никакой замок не щелкнул, ни одна часть панели не сдвинулась. Ничего.
– Закончила работу? – спросил голос Дава. – Только не говори, что тебе скучно.
Сильвия резко обернулась, но он улыбался.
– Вовсе нет, сэр. – Она присела на край стола и сложила руки на груди. – Я искала потайную дверь.
Она ожидала, что он удивится, разгневается, возмутится и станет все отрицать, но он рассмеялся.
– Подобные розыски опасны! Неужели ты забыла историю Синей Бороды? – Он бросил перчатки на кресло и подошел к ней. Сердце ее взвилось, заплясало, как заигравшая под всадником лошадь. – Что дашь, если я покажу тебе, как она открывается?
– Все зависит от того, что у вас за ней спрятано.
– А вдруг там ужасные крюки, на которых висят бренные останки всех моих прежних жен?
– Или прежних любовниц? Вы считаете, что я излишне любопытна?
– Вовсе нет. Я поражен тем, насколько ты проницательна. Ты заметила, что комната коротковата. Как у тебя получилось? Ты по коридору расхаживала?
– Да. Именно так.
– Что ж, в таком случае я с удовольствием покажу тебе. А плату потребую позже. – Он полез в карман и вытащил маленький ключик. – Вот, – показал он. – Ключ, который открывает ее.
Сильвия взяла ключик твердой, к ее собственному удивлению, рукой: сердце ее то падало, то подпрыгивало в груди.
– Открывает что?