Грёзы и предостережения
Шрифт:
Но голос разума я не слушала и незаметно для самой себя вывалила на Оретта все: и мое попаданство, и одинокое детство в детдоме, и этот их пугающий Согд, мое немыслимое замужество и брачный полет.
Мое сбивчивое признание мужчина слушал невозмутимо, не перебивая, нежно поглаживая мою щеку тыльной стороной ладони. В какой-то момент меня обняли и пересадили, удобно устраивая на коленках. Сильные руки обнимали, гладили по голове, реветь хотелось еще больше, что я и делала, самозабвенно вытирая заплаканный нос о потрепанную куртку рейттара. Мне что-то шептали, но я не слышала,
Я так и не поняла, что послужило причиной такой моей откровенности, ведь недоверчивости я училась с детства, а тут то ли сработал синдром случайного попутчика, то ли драконья связь, но вдоволь наревевшись, я доверчиво задремала, сидя на коленях в теплых объятиях.
— Тебя можно поздравить, Оретт! — донесся, выдергивая меня из сна чей-то восторженный голос, пока мое тело транспортировали куда-то.
— А у Гайвира первая ночь прошла без рыданий, — поддел кто-то мужчину.
И я тут же представила как выгляжу — красные припухшие от слез глаза, натертый еще шмыгающий нос, растрепанная прическа — красотка одним словом.
— Не умеешь ты вести себя с девицами, Оретт. Стоит взять пару уроков мастерства, — язвительно вторил ему другой.
— Да уж, довести девушку до того, что она будет рыдать от переизбытка чувств, не каждый способен, — фыркнула я, проводя рукой по налитым грудным мышцам. Зачем-то пытаясь остудить пыл незнакомцев и защитить мужчину, словно мне не все равно, что о нем подумают. — Не верь им, дорогой. Ты был великолепен, — изогнулась и поцеловала мужчину, вынуждая того остановиться.
Точно не все равно!
— Думаю, я уже смогу идти, — выскользнула из его рук, надеясь сбежать под шумок, и тут же покачнулась на шатких ногах.
— Нет уж, — меня вновь подхватили на руки и понесли в известном только рейттару направлении.
— Куда мы? — поинтересовалась я, едва мы отошли от толпы.
— Ко мне. Ты будешь жить со мной, — спокойно ответил мужчина, словно говорил о чем-то само собой разумеющемся.
— Что?! — вскрикнула, вырываясь, но меня лишь крепче сжали в объятиях.
Возмущение пропало так же быстро, как и нахлынуло. Вовремя проснувшаяся прагматичнось и практичность характера остудили пыл, и я просто прислонила голову на удобное плечо.
— Что и все? Никаких возражений? — удивился Оретт, пристально вглядываясь в мое лицо.
— А есть смысл? — пожала плечами, изучая волевой подбородок с едва заметной щетиной. Увлекшись, провела по нему тыльной стороной ладони. Колется.
— Нет, конечно. Но было бы интересно, — ухмыльнулся мужчина, улыбнувшись каким-то своим мыслям.
— Ну, простите, что не повеселила, — насупилась я, вздыхая.
Истерика изрядно подточила мои силы и уверенность в себе. И я смутилась, понимая, что вела себя абсолютно по-детски — доверчиво и легкомысленно, переложив ответственность на другого.
— Поставь, — ответила взрослая я, вытесняя маленькую девочку обратно на задворки сознания и выскальзывая из ставших негостеприимными объятий: — Концерт окончен, спасибо, что были с нами! — присела в шуточном
Он лишь качнул головой:
— Следуй за мной!
Еще никогда мне не было так стыдно. Ну, почему? Почему, я сорвалась? Я — считающая слезы непростительной слабостью и запретившая себе это дело еще в восьмилетнем возрасте? Да, я последнюю неделю, только и делаю, что загоняю все чувства и страхи куда подальше, так что не удивительно, что они прорвались. А главное, что истерику спровоцировали не страх, боль и унижение, и даже не то, что они от меня отказались, как я обиженно решила в начале, а то, что в этом мире нашелся кто-то, кто поставил мои интересы выше своих. Я даже споткнулась на ровном месте от осознания этой истины.
— Что мне теперь делать? — спросила саму себя.
Но обернулся шедший впереди мужчина и вновь слегка качнул головой:
— Не здесь, — выпалил тихо, сквозь сжатые в тонкую ниточку губы.
Оглянулась, осматриваясь. Действительно место не очень подходящее для задушевных разговоров — сплошь и рядом рейттары. Сжав губы, удержала готовый сорваться протест. Кивнула и молча последовала за мужчиной.
Прислушалась к Джури и с удивлением поняла, что драконица все еще пребывает в нирване и возвращаться пока не намерена. Хоть кто-то из нас двоих счастлив и доволен. Как быстро все меняется, как быстро я привязалась — пара дней, и уже не мыслю себя отдельно от нее.
— Скажи, а тут есть библиотека? — не выдержала я гнетущей тишины и того вороха проблем, что поднимали в ней голову.
— Есть, — ответил мужчина, останавливаясь, — Хочешь почитать?
— Да.
— Тогда нам сюда, — вскинул руки в приглашающем жесте и шагнул налево.
— А разве я тебя не задерживаю? У тебя нет никаких дел? — спросила, щурясь от яркого света, бившего из многочисленных окон огромного зала.
— Ты мое главное дело на много лет вперед. Привыкай!
Я снова споткнулась и чуть не упала, но была перехвачена сильными руками.
— С чего бы это? — вскинула бровь, нетерпеливо высвобождаясь из объятий.
— А как ты думаешь? Слова брачный полет тебе ничего не говорят?
— Так это же брачный полет драконов, — пожала плечами. — Я тут причем?
— До следующего брачного полета мы с тобой пара, глупышка. И останемся ею, если Джури в следующий раз не позволит догнать себя другому дракону.
— А ничего, что с Джури там сейчас три дракона, а не один черный? И когда следующий полет?
— Через тринадцать весен, — ответил, проигнорировав мой первый вопрос Оретт.
Кажется, кто-то и сам не знает, как быть в этой ситуации.
— Но Барире молодая еще совсем и я слышала, что ее запечатление прошло всего тринадцать весен назад…, - я не закончила, лишь перевела вопросительный взгляд на лицо рейттара и утонула в синем океана неведомых мне чувств и страхов. Страхов?
— Последние двенадцать Согдов королева умирала, отложив кладку, еще до взросления новорожденной драконицы, — приглушенно ответил Оретт, странно дрогнувшим голосом.
И что-то такое было в его глазах, что я не удержалась: