Грибификация: Легенды Ледовласого
Шрифт:
— Икона, — объяснил хозяин, — Новгородская, четырнадцатый век.
Он говорил по-русски, так что Сын Вождя ничего не понял. Но искусность работы поразила его и без всяких слов. Даже горные кланы не умели делать из металла такие красивые вещи.
Пройдя дальше вдоль стены, Сын Вождя остановился возле большого прямоугольного белого предмета, сделанного из чего-то вроде глины. Именно из закрытого заслонкой отверстия в предмете хозяйка доставала теплое варево. На крыше этого прямоугольного белого сундука были навалены цветные одеяла.
Фаргнорт коснулся предмета и убедился, что тот
— Печка, — объяснил хозяин, почесав бороду, — Засмотрелся на красу печи, да сжег все калачи, как говорится.
Но Сын Вождя не стал слишком засматриваться на «печка», он прошел дальше по помещению.
Возле самой двери стоял обитый железом деревянный сундук, на крышке сундука лежала пачка белых мягких листов, покрытых тайными знаками и красивыми серо-черными картинками.
На самой большой картинке был изображен человек в незнакомой одежде, какую раньше Сын Вождя ни разу не видел. Картинка была удивительной, в ней не было цветов, кроме серого и черного, но нарисована она была столь искусно, что человек выглядел как живой. Фаргнорт осторожно взял в руки эти белые листы. Хотя товарищ Защемилов и говорил ему ничего не трогать, но Сыну Вождя очень хотелось рассмотреть этот удивительный рисунок.
Человек на картинке определенно был русским, но в нем было нечто особенное, Сын Вождя сразу понял это своим звериным чутьем опытного охотника. Бороды у человека совсем не было, седые волосы цвета грязного льда были зачесаны назад, лицо казалось вырубленным из старого самшита, а во взгляде человека читались сталь, воля и холод. На одной руке у человека не хватало пальца.
— А это мой дальний родич, — неожиданно произнес на чистейшем языке степняков и без всякого акцента хозяин, — Наша семья раньше жила на «Урал», так что я пару раз даже видел его лично. Он сейчас в «столица», большой человек, важный вождь. «Газета», которую ты сейчас изучаешь, кстати, тоже из «столица», мне ее привезли еще год назад, когда я захотел взглянуть на «фотография» родича. Ты не смотри, что он бритый и со «значок» «советский депутат». Он хороший, он из наших. Он замаскировался, прямо как ваши степняки во время охоты на барса, и залез в самое логово к «коммунисты». Он уничтожит их изнутри, и не будет больше «советская власть». И тогда каждый сможет жить, где хочет, говорить, что сочтет нужным, и верить, во что пожелает. И никого больше не будут убивать, грабить, заставлять всю жизнь гнуть спину на «коммунисты» в «колхоз» и морить голодом. И нам больше не придется прятаться в лесах. Этот мой родич — великий охотник, а «коммунизм» — его солярный барс. И этот барс обречен, с него снимут шкуру. Понял, степняк?
— Нет, ничего не понял, — честно признался Сын Вождя, — Кроме того, что твой родич — славный охотник. Но это я и так вижу, по его взгляду. Пусть его добыча будет богатой.
— Пусть, — согласился бородатый хозяин, — И очень хорошо, что ты ничего не понял. Собственно, именно поэтому я тебе это все это и рассказал.
— Обычно рассказчик хочет, чтобы его понимали, — окончательно запутался Сын Вождя, — А откуда ты знаешь наш язык?
Хозяин хмыкнул:
— Так я с вашими
— Я Человек Равнины, а Красная Лапа — мудаки, очень плохие охотники. Красная Лапа — помет, прилипший к хвосту коня, как говорит мой отец, — обиделся Сын Вождя.
— Я бы попросил не ругаться под моим кровом, даже на степном языке, — заметил хозяин.
Сын Вождя не извинился, поскольку в его родном языке не было такого понятия, как извинение. Зато он спросил:
— А кто нарисовал эту картинку с твоим родичем? Он же как живой.
— «Фотоаппарат» нарисовал.
— Этот Фотоаппарат — искуснейший художник во всей Степи, — честно восхитился Сын Вождя.
— Бери выше. Во всем мире.
— А почему у твоего родича нет пальца на руке? Он потерял его на охоте? Солярный барс отгрыз?
Хозяин задумчиво почесал бороду:
— А вот этого, боюсь, не знает никто, кроме него самого. Он никогда не говорил об этом и никому не рассказывал, как лишился пальца. Видимо с ним произошло что-то глубоко личное и трагическое. Что-то тайное, как в ваших степных сказках. Что-то, о чем не говорят и не рассказывают. Ты понимаешь меня, степняк?
На этот раз Фарнорт понял, он клацнул зубами в знак согласия.
— Я вижу, ты парень любопытный, — продолжил хозяин, — Но чем задавать вопросы про моего родича, ты бы лучше полюбопытствовал о своей собственной судьбе. Ты хоть знаешь, куда тебя везут?
Сын Вождя не знал. Он только сейчас вспомнил, что русские забрали его в качестве дани и теперь куда-то везут.
Сын Вождя IV
— А куда меня везут? — спросил Сын Вождя.
— В «советская армия», — ответил хозяин. Он встал из-за стола и подошел к Фаргнорту.
Хозяин поглаживал бороду и оценивающе смотрел на Сына Вождя. Взгляд у него, как и у всех русских, был холодным и невыразительным. Сыну Вождя стало не по себе:
— И что там со мной будет?
— Ничего хорошего, — ухмыльнулся хозяин, — Оденут в дурацкую одежду, дадут оружие и заставят убивать врагов. А врагами будут такие же, как ты, парни, только у них будет другой «значок» на одежде. И за то, что у вас разные «значки», вы будете стрелять друг в друга насмерть. И так два человеческих года подряд, в переводе на степной календарь это почти три лунных года. Потом тебя отпустят домой, если конечно останешься живой.
— Но ведь это какая-то глупость! — возмутился Сын Вождя, — Зачем мне в кого-то стрелять? Я буду убивать только добычу на охоте, а еще кровников нашего племени и тех, кто попытается украсть моих сестер. А зачем убивать чужих людей, которые мне ничего не сделали? Такого не бывает, даже Русские не могут придумать такую ерунду. Ты врешь, хозяин.
Бородач пожал плечами:
— Ну как знаешь, степняк. Не хочешь — не верь. Только даже если тебе повезет, и тебя не отправят в «Афганистан», то все равно ничего хорошего не будет. Поселят тебя в большой юрте вместе с другими такими же бедолагами, и будут держать там три лунных года и заставлять отхожее место в юрте чистить.