Грибная красавица

Дорогожицкая Маргарита Сергеевна

Девица вдруг осеклась и уставилась на что-то за моей спиной.

— Что случилось?

Она судорожно вздохнула и опустила глаза. Не хватало мне еще полуобморочной истерики.

— Можно открыть окно? — пролепетала она, не поднимая глаз. — Непривычная к вашей жаре, душно очень. И воды, если можно.

Она дернула лиф платья, который и так был расстегнут на несколько пуговиц больше дозволенного приличным обществом.

Я распахнул портьеры до конца, открыл окно, недоумевая, что за странное поведение. Гостья на глазах поменялась, из вызывающей нахалки она вдруг превратилась в жалкую и болезненную девицу.

Она ухватилась за стакан с водой, отстраняясь от меня, словно прокаженного. Или это уловка, чтобы привлечь мое внимание?

— Вы можете продолжать?

— Да, — она решительно кивнула, не поднимая головы и продолжая сжимать стакан. — Илайза и Лю Картуа могут засвидетельствовать, что вещество с куклы имеет необычайные свойства. Рана на руке помчицы мгновенно исчезла. Куклу, по их словам, подарила их дочери помчица Малко. Именно ее я подозреваю в колдовстве. Кроме того, по свидетельству их кухарки, госпоже Малко должно быть где-то около шестидесяти или больше, но выглядит она необычайно молодой, от силы лет на тридцать. Этого достаточно? — девица вымученно улыбнулась, подняв глаза.

— Достаточно для проведения дознания, но не для обвинения. Передайте мне куклу, я займусь этим делом, — я поспешил согласиться на дознание, лишь бы избавиться от докучливой гостьи. Ее словам я верил мало, слишком часто приходилось иметь дело с надуманными обвинениями недоброжелателей, решивших раз и навсегда избавиться от соседа, супруга или начальника руками Святой Инквизиции.

— Я, безусловно, передам вам куклу, — девица улыбнулась, вновь обретая краску на лице, а ее взгляд опять стал масляно-липким. — Но дознание мы будем проводить вместе. Позвольте напомнить, — пресекла она мои возражения, — что я занимаюсь розыском пропавшего ребенка, поэтому, пока я его не найду, нам придется работать вместе.

Я встал, давая знак, что разговор окончен.

— Этого не будет. Светским властям не разрешено вмешиваться в дела Церкви. Если вы не передадите куклу, дознания не будет.

Девица тоже встала и вызывающе вскинула голову. Она была тощей и бледной, а сейчас и вовсе стала похожа на смешную заносчивую птицу.

— Отлично. Значит, когда в следующий раз пропадет ребенок, это будет на вашей совести, господин инквизитор. И на совести вашей Церкви.

Она развернулась к двери, потом досадливо хлопнула себя по лбу.

— Ах да, я же забыла. У вашей Церкви нет совести, она ведь непогрешима. Так что, увы, смерти детей будут целиком и полностью вашей виной!

Вот зараза.

— Подождите, — я прикрыл глаза, мысленно прочитав молитву заступнику Тимофею, это всегда успокаивало. — Я действительно не могу допустить вас к дознанию, это против правил. Кроме того…

— Можете. Устав Изложения о правилах ведения дознания, параграф 75. "В отдельных случаях, если того требует ситуация, инквизитор имеет право получить помощь от светских властей или отдельных лиц, в качестве свидетелей или советников", — процитировала девица наизусть.

Теперь я действительно удивился. Церковные изложения являются закрытыми. Откуда она их может знать? Должно быть, удивление слишком явно проступило у меня на лице, потому что девица кивнула.

— Мне уже приходилось иметь дело с колдунами, поэтому я знакома с некоторыми церковными правилами. Собирайтесь, господин Тиффано. Время дорого.

Я чувствовал,

что плыву по течению. Девица развила бурную активность, она практически силком вытащила меня из дому, даже не удосужившись услышать моего согласия, словно все за меня решила. Остановив извозчика, эта ненормальная запихнула меня в экипаж и уселась рядом, ничуть не смущаясь. Я пытался протестовать, но девица вцепилась в меня, словно голодный пес, и так и норовила придвинуться ближе. Я как мог решительно пресекал ее попытки, потребовав, чтобы она села напротив и держала дистанцию.

— Ваше поведение недостойно высокородной дамы. Отодвиньтесь от меня.

— А мое происхождение не отличается большим благородством, — девица нахально ухмыльнулась и нехотя пересела на место напротив.

Она явно лукавила. Внешность выдавала ее принадлежность к знатному семейству: тонкая кость, изящные пальцы, удлиненная аристократичная форма лица, даже нос с едва заметной горбинкой на бледном осунувшемся лице не портил общий вид. Но вот поведение, недостойное и портовой девки, приводило в замешательство.

— Вам известно, что такое целибат? И что нарушивший его церковник будет отлучен от Церкви?

Девица презрительно фыркнула.

— С каких это пор так называемый целибат мешает церковным служкам развлекаться? Вам говорили, что вы неприлично красивы? О, да вы краснеете! Как мило…

— Я в последний раз прошу вас оставить свои неуместные заигрывания. Или мне придется выйти.

— Посреди дороги? — девица озабоченно выглянула в окно. — Мы уже выехали за городские стены.

— Куда мы вообще едем?

— В поместье семейства Картуа. Вы же должны принять у них официальное заявление.

Девица откинулась на сиденье и уставилась на меня. Я похолодел. Теперь я отчетливо видел плескающееся в ее глазах безумие. В Академии меня часто выручала способность с первого взгляда определить безумца, я мог безошибочно определить степень и характер сумасшествия, а также отличить запущенную форму помрачнения сознания — колдовство. В серо-голубых глазах девицы плескался целый океан безумия, который грозил обернуться ужасным штормом. Мысли лихорадочно заметались. Как же я мог не заметить ее странного поведения раньше? Почему не присмотрелся внимательно? Она застала меня врасплох. И куда она меня везет? Без сомнения, все ее россказни — выдумка воспаленного разума, никакой куклы и пропавшей девочки нет и в помине. Я, наверное, смогу с ней справиться, но если у нее случится приступ, то мои шансы невелики. Рука невольно легла на эфес клинка, который приятно успокаивал и даровал надежду. И все-таки, безумцы могут демонстрировать необычайную силу, жестокость и упрямство. Убедить ее вернуться по-хорошему будет сложно… Экипаж остановился.

— Госпожа Хризштайн, — мой голос слегка охрип от волнения. — Давайте вернемся в город. Я вспомнил про неотложное дело, у меня назначена аудиенция с…

— Я не думаю, что это займет много времени, господин Тиффано.

Я в отчаянии огляделся вокруг. Поместье на небольшом, отвоеванном у горы плато выглядело богатым и ухоженным, по крайней мере, оно точно не заброшенное. Возможно ли, что она привезла меня к своим сообщникам? Хотя нет, скорей всего, поместье просто пустует и невольно стало центром притяжения ее больных фантазий. Возможно, принадлежит ее друзьям или родственникам…