Гридень 2. Поиск пути
Шрифт:
После прибытия в Ростовско-Суздальское княжество прошел уже месяц. Договор с князем пока еще не заключен. Юрий Владимирович, судя по всему, хотел приручить нашего князя и сделать его одним из своих бояр, но не более того. При этом, пусть и формально, но наша дружина, должная превратиться в Братство – Орден, по задумке остается вне политики между князьями. Было бы неплохо получать помощь и дотации от многих князей. Вот и томил Юрий нас, но сегодня, было видно, что ситуация должна решиться.
– Пошто ты князь тягаешь сего отрока за собой? Я знаю, у
– Коли гневаться не будешь на него, князь ростовский, и дозволишь сказать сему отроку, так он ответит тебе, – сказал Иван Ростиславович, явно теряя терпение.
Месяц быть неприкаянными, проедать свои деньги, не имея четких представлений о будущем – это не то, чего хотелось бы князю, как и его дружине. С такими успехами, вернее, их отсутствием, мы могли бы воевать, и возможно прибыльно, на юге Руси. В таком ключе, если Юрий продолжит, было выгодно принимать сторону Изяслава Мстиславовича и противостоять Долгорукому.
– А пусть и скажет отрок. Давно я не слыхал речей отроков, окромя разговоров сына моего Андрейки, – усмехнулся Юрий Владимирович.
Весь разговор происходил за столом, где кроме князя был его сын Андрей Юрьевич, несколько бояр, князь Иван Ростиславович, Боромир и я. Не трудно догадаться, кого посадили с самого краю.
– Юрий Владимирович. Всем ведомо то, что на Руси появился новый митрополит, – я хотел продолжить, но был перебит.
– То всем ведомо и мой епископ Ефрем отбыл поклониться митрополиту, – сказал ростовский князь.
Я сделал небольшую паузу, дожидаясь, не станет ли что говорить князь Юрий. Когда ростовский князь махнул мне рукой продолжать, я не чинясь стал говорить.
– Да, князь, так и есть. А еще митрополит Климент именно тебя советовал, что и приютишь, и поможешь, – я посмотрел на своего князя, словно прося у него прощения, так как следующая фраза, которая так и рвалась наружу, должна была прозвучать от Ивана Ростиславовича, а не от меня. – У нас ни кола, ни двора. Лето уже заканчивается. Скоро начнутся холода, а семьи дружинников еще месяц будут идти до этих мест. Придется нам обращаться в Смоленск. Ростислав Мстиславович обещал приют и земли.
– Да, кто ты такой, кабы угрозы сыпать в моем тереме? – словно зверь оскалился князь.
Присутствующие бояре встали и демонстративно положили свои правые руки на эфесы мечей. Отрадно видеть было, что и князь с Боромиром повторили движения бояр. При этом не было ни осуждающего взгляда, ни высказанных мне слов. Иван Ростиславович наверняка и сам хотел сказать, но я его опередил. Княжич Андрей в это время недоуменно смотрел то на своего отца, то на бояр и Ивана Ростиславовича, но оставался сидеть.
– Сели все! – громко, но уже не так по-звериному, с нотками просьбы, сказал Юрий Владимирович. – Я выполню наказ митрополита. Заключим мы с тобой ряд, князь Иван Ростиславович. Для того все готово. И земли отдам, кои припас для себя ранее.
Сказав это, Юрий Владимирович резко поднялся и вышел из палат, которые вроде как ему
– На три лета отец мой даст вам земли в месте, где Каменка соединяется с рекой Нерль. Нынче там еще остались четыре селения чухонцев. С теми людишками как пожелаете, так и поступайте. Земли там добрые, полей будет не менее восьми сотен десятин. Есть добрый лес. Можете у него еще забрать земли, – деловым тоном, не свойственным подростку, говорил Андрей Юрьевич, который в будущем, возможно, станет «Боголюбским». – На три года вы не будете платить ни оброком, ни иными податями…
Через два часа мы вышли из княжеского терема. Хорошо, что сытые. Пира не было, но ячневую кашу с лепешками, сбитнем и какой-то птицей, может тетеревом, подали. А после дали мед и вновь лепешки, которые все стали макать в миски с медом. Скудна пища даже на княжеском столе. Скудна, но обильна, так как можно есть от пуза, если что еще принесут.
Ели почти молча. Некоторое напряжение ощущалось и за обеденным столом. На князя то и дело поглядывали бояре. Княжич Андрей так же почти не говорил, кроме того, чтобы просить, наелись ли гости. А после мы уехали.
Иван Ростиславович так спешил на свои земли, словно мы за кем гнались, или за нами была погоня. Долгое ожидание и вот… наконец земля. И пусть тут было очень много неладного, несло от самой сделки подлостью. Но, это уже какой-то уголок, своя земля, пусть и на три года.
Вот именно это ограничение и смущало более всего. Три года – это, пожалуй, самое то время, чтобы разработать землю, построить нужные строения. Если есть желание и стремление, за три года можно наладить и какое производство. А что потом? Юрий Владимирович просто заберет эти земли и скажет «большое спасибо»? При этом, и сам будет ждать благодарности в ответ?
Это он думает нас перехитрить? Так мы его того… обведем вокруг пальца, обдурим, вынудим поступить вопреки желанию. Если на этой земле в итоге будет Братство, и за три года оно может разрастись в численности и обрести силу, то даже грозный князь Юрий Владимирович трижды подумает, стоит ли ссориться.
– Добрая землица! – с удовлетворением, даже какой-то эйфорией, говорил Боромир, разминая землю в руках.
– Да, жирная. На такой родить хлеб должен добро! – соглашался со старшим сотником Никифор.
Все взяли землю и мяли ее, словно проводя химический анализ почвы. И без этих манипуляций было понятно, что Ополье – это на Руси одно из лучших мест для ведения хозяйства. Тут не хватало, на мой взгляд, лишь одного – хорошей реки. Нерль, как и ее приток – Каменка, – это небольшие речушки, в которых сложно наловить такое количество рыбы, чтобы прокормиться. В иных местах есть такие реки, что голодным может оказаться только вообще никудышний рыбак, или тот, кто просто никогда не занимается рыболовством.