Гридень и Ратная школа!
Шрифт:
Подхожу ближе к умирающему мужчине.
— Ну что Войтех, вот ты и закончил небо синее коптить, прямо как и хотел. И, главное, всё так хитро обставил! И перед собой, и перед богами чист остался. Вроде и долг свой воинский, как полагается, исполнил и жизнь мне сохранил, — в предсмертном взгляде сварожича ни капли страха, одно лишь нетерпение. Он хочет поскорее отправиться в Правь к былым соратникам. Да только глупое тело всеми силами момент этот оттягивает. Изодранная взрывом кисть будто помимо воли рану зажимает. — Самому-то не смешно? Меру он восстанавливал…тьфу!
— Кха-кха…Честь…дружине, — кашляет кровью Мертвоголов.
Хочется пнуть ушлого ублюдка, но я сдерживаюсь. Не по-людски это умирающих бить. Да и благодарен я ему должен быть. Он же стервец такой не только на двух стульях сумел усидеть: и приказ вроде как исполнил и грех на душу брать не стал. Он ещё и урок мне важный преподал. Наглядно показал, что о видении моём лучше помалкивать и даже с самыми близкими этой тайной не делиться.
Не знаю, какими такими сокровенными тайнами обладал Коваль, но если даже славийская верхушка ими побрезговала, то там и впрямь полный мрак и безнадёга. Здешние власти не чураются военнопленных обращать в форменных зомби и производить мутантов в промышленных масштабах, а тут они ни с того ни с сего решили отказаться от знаний выдающегося сварожича.
Ну бред же!
Не то у славийцев положение, чтобы ништяками направо и налево разбрасываться. Будь я на их месте, хватался бы за любую соломинку. Тут как бы война на выживание идёт, а не конкурс имени Д’артаньяна.
А может, тайна Коваля и впрямь угрозу немалую несёт?
На Славию, к слову, тоже злиться не получается. Вроде и дела в ней творятся страшные, но если получше приглядеться, то простой люд от них не особо-то и страдает. Не видел я ни ущемлений каких-то со стороны властей ни жестокости по отношению к собственным подданным. Всё больше от тайн славийских иноземцы страдают.
Единственное исключение — знакомцы мои беспамятные, Молчан да Рогнеда. Вот только и здесь, если подумать, придраться-то особо и не к чему. Разве сюсюкались с неугодными во время Второй мировой? Нет, разговор тогда был короткий: концлагерь либо расстрел. А здесь память чутка подтёрли да отправили обратно на вольные хлеба.
А ведь могли и иначе поступить. Вместо того чтобы волхвов от дел важных отрывать ради сопляка деревенского, взяли бы да и прикопали мальчишку по-тихому. С Рогнедой и того проще — шальная пуля в спину и поминай как звали. И ведь не прикопается потом никто — на войне всякое случается.
Вот и выходит, что не такая уж и ужасная эта Славия. Это и Войтех поступком своим подтвердил и те дружинники, что костьми за меня легли. Разве могла гнилая страна таких людей породить? Вот и у меня ответа нет. А тот у кого он есть — вон рядышком лежит, кровью из разорванной глотки истекает.
Что же ты скрываешь Войтех? Почему во взгляде твоём нет сожалений. Те дружинники, что отдали за меня свои жизни, смотрели
— Единству слава, — невпопад произношу я и тут меня осеняет.
Да, вот она разгадка! Единство вопреки всему. То, самое единство, о котором талдычил Твердислав. Незримая общность, которой я не встречал в своём прошлом мире. Эту общность сложно заметить в быту, но на поле боя она раскрывается во всей красе.
И самое страшное, что я тоже часть данного единства. Именно эту незримую связь я и почуял, когда сражался бок о бок с дружинниками. Не будь её и я, скорее всего, дал бы дёру с поля боя.
Что это, инстинкт? Но у людей ведь их нет, а в божественное вмешательство я и сам не верю.
И как назло, ответа не у кого спросить. Единственный, кто мог хоть как-то прояснить ситуацию безжизненно смотрит в небо. На устах Войтеха застыла улыбка — мой ответ явно пришёлся ему по душе.
Ну вот и поболтали напоследок. Теперь пришло время и за собой прибрать. Первым делом, надо от обломков пистолета избавиться. А то дуло запаянное, да барабан оплавленный с головой меня выдадут. Может, не стоило так много взрывчатки в ствол набивать?
Ну а тело…тело придётся скормить той твари в пещере. Не оставлять же труп соратника дикому зверью на поруганье. Да и от улик так будет проще избавиться.
Ты уж прости меня Войтех, но ни сил, ни времени хоронить тебя по-человечески у меня нет. Это ж тебя сначала надо сжечь на закате, а затем ещё и прах твой над курганом развеять. Да не абы над каким, а над тем, где соратники твои захоронены.
Прикрываю Мертвоголову веки и острым крюком срезаю редкий клок волос с его затылка. Тело сварожича мне не утащить, а так хоть будет, чего над курганом развеять. Негоже отцу-командиру с соратниками верными в посмертии разлучаться. Думаю, он бы оценил. Ну а что тризны достойной не будет…
Неподалёку раздаётся подозрительное шуршание и я весь обращаюсь вслух.
Может, почудилось? Ан нет, совсем рядом, шагах в сорока колышутся кусты шиповника. Похоже, кто-то сквозь них продирается. Неужто зверь какой дикий заплутал?
Промеж колючих ветвей мелькает воинская форма. И всё бы ничего, да только не носят в Славии накидки белоснежные с красными крестами.
Ну что за напасть? Только Крестителей тут и не хватало для полного счастья. Мало мне было пещеры с нежитью под боком, так теперь ещё и фанатики религиозные откуда ни возьмись нарисовались.
Неужто тот взрыв на горной тропе спровоцировал высадку десанта? Ну а сюда они похоже припёрлись из-за недавнего грохота, тоже, кстати, мной организованного.
Интересно, это крупномасштабное вторжение или только отряд разведки?
Вслед за формой из кустов выглядывает и шлем. Точнее, каска, с рыцарским забралом и малюсенькими прорезями для глаз. От крупного калибра такая сбруя не спасёт, но от осколков точно убережёт.
Вскидываю в направлении неприятеля протез. Кажись, будет у Войтеха сегодня тризна, да не абы какая, а кровавая.