Гриф
Шрифт:
Судьи и взволнованная публика рыдали.
На улице, возле здания суда, стояла машина "скорой помощи". В ней сосредоточенные мэнээсы из Москвы настраивали аппаратуру.
Аппаратура работала нормально.
Суд вынес единственно возможный вердикт: "Утвердить решение Центризбиркома области как единственно соответствующее закону. Считать решение Центризбиркома России о том, чтобы считать выборы недействительными, — не coответствующими современному российскому законодательству".
Мэром города Еропьевска в Запаной Сибири стал бывший
А спустя месяц был проведен сходняк. На нем выступил вор в законе Гриф и рассказал притчу, не имеющую, казалось бы, никакого отношения к делам воровским.
Не будем преувеличивать. Не все. Не все, но многие притчу поняли правильно. И приняли решение: бригады Грифа в течение всего 1999 года не сбрасывают процент от операций в общак, а используют честно «заработанные» бабки на святое дело криминализации всей Руси.
Опыты в Институте проблем мозга продолжались.
Так, успешны оказались опыты с кадрированием, когда в фильмы, показываемые по телевидению, включались кадры с изображением некоего лица. Если бы телезрителю показали фотографию крупным планом, он был наверняка ответил:
— Не знаю.
Но перед кадром с лицом этого человека шел кадр с заставленным едой и напитками столом, а потом кадр, изображающий всю семью на даче — дед с трубкой в гамаке читает газету, бабка варенье в медном тазу варит, папаша с мамашей чаи попивают, детишки играют, кот собаку беспородную, но очень симпатичную, слегка задирает; тепло, стрекозы летают. Идиллия.
И вот что интересно. После просмотра горячо любимого народом отечественного фильма или мексиканской "мыльной оперы" в памяти зрителя остаются не герои этих картин, а милое, простоватое лицо некоего господина, вызывающего совершенно безграничное доверие. О том, кто этот приятный господин, знал только профессор Моров.
Самое обидное — для профессора Морова, — это то, что крупные неприятности ему всегда устраивали люди, которых он хорошо знал.
Один из них в недавнем прошлом занимал высокий пост начальника всей его охранной структуры. Другой только что ее занял и сейчас с удовольствием готовился использовать законно причитающиеся ему два дня "отгула за прогул" — после суточного дежурства все бойцы службы охраны, разведки и контрразведки имели два дня отдыха. Правда, начальник он и в Африке начальник. Так что Юрий Князев, по кличке Князь, оставался на связи с профессором и с заступившим на дежурстве своим заместителем.
Князю на пейджер поступило срочное сообщение: «Стрелка».
Потом слово погасло, появились поочередно другие: "Место X". "Время плюс тридцать". "Плюс тридцать".
Князь сразу понял, о чем речь. "Время "плюс тридцать" — значит на 30 минут позднее намечавшегося ранее времени. А просто "плюс тридцать" означало, что на стрелку соберутся примерно тридцать человек".
Тридцать людей из бригад, работавших на Грифа, были приговорены
"Место X", значит — без изменений: стрелка пройдет на развилке дорог за бывшими правительственными дачами в Рублевском лесопарке, чуть южнее деревеньки Троице-Лыково.
Князь достал из сумки армейскую рацию с радиусом действия сто километров, защищенную от прослушивания с гарантией, если частота разговора была не известна противнику.
— Костя, ты заступил? — спросил Князь.
— Так точно.
— "Дачников" у тебя нету?
— Нет, все в воскресенье вечером разъехались.
— Подготовь место и страховку.
— Понял.
— Конец связи.
— Понял, конец связи.
После этого Князь вызвал свою бригаду. Ему ответил невозмутимый Сергей Пушкин.
— Слушаю, командир.
Рация в квартире по улице Твардовского в Строгино, где дислоцировалась эти дни часть бригады Князя, была настроена на одну волну, так что дежурный по бригаде знал, кто мог их вызвать.
— Все нормально?
— Все путем, командир.
— Выдвигайтесь на исходные позиции ко времени «X». Операция начнется через тридцать минут после него.
— Ключевое слово?
— Думаю, «козлы». Точно, пусть будет «козлы». Когда у них начнется разборка, без «козлов» они не обойдутся.
— По-прежнему первая «реплика» за Юрой Кетовым?
— Дa. Для обострения лучше его «выступления» не придумаешь.
— Понял.
— Тогда конец связи.
Скромный старенький «Москвич» с мощным фордовским двигателем и бронированным кузовом уже ждал его у подъезда.
Через полчаса он был в Тушино.
— Привет, командир. Вертолет для учебного полета готов, — доложил бывший офицер спецназовского вертолетного подразделения, воевавшего в Афгане и Чечне, капитан запаса Андрей Селивахин.
— Все сам проверил? — спросил Князь и тут же осекся, пожалел, что спросил.
Был случай в Афгане, когда перед вылетом на Карагай он так же спросил старшего авиамеханика эскадрильи старлея Селивахина, и он радостно заверил, что все проверил сам.
А в небе над ущельем, когда снизу не прозвучало еще ни одного выстрела, мотор отказал, и «вертушка» вот-вот должна была камнем упасть в ущелье.
— Что случилось? — спросил Князь бортмеханика.
— Сам не пойму.
— Мотор в порядке?
— Должен был быть в порядке.
— Не стреляли?
— Не стреляли.
Еще мгновение, и «вертушка» рухнула бы. С такой высоты — верная смерть — и с парашютом не успеешь совладать.
Князь бросил взгляд на приборы. Топливо без утечки. Все нормально. А вертолет через мгновение упадет.
Князь наугад начал манипулировать рычагами и тумблерами и в это время сместился вправо так, что вертолет накренили на бок. Мотор вдруг снова заработал и, еще больше валясь на бок, «вертушка» ушла в сторону от опасного ущелья.