Гриффин в Стране Чудес
Шрифт:
– Информация?
Кингсли болтал шерри в своем бокале.
– Возможно, у меня есть фотографии привлекательного молодого человека со свернутой стодолларовой купюрой, нюхающего кокаин в туалете стрип-клуба. Такого молодого человека, чья семья угрожала ему прекратить его содержать, если его снова поймают за употреблением наркотиков, и который, скорее всего, будет держать в секрете все, что бы он ни увидел у меня дома или в клубах, не так ли?
Каждая мышца в теле Гриффина застыла. Сердце замерло. Он перестал дышать. Десять секунд спустя он снова вдохнул.
–
– Я также буду защищать и тебя, Гриффин, если ты присоединишься к моему кругу. И я надеюсь, ты так и сделаешь.
С осторожностью откинувшись на спинку кресла, Гриффин внимательно смотрел, не шутит ли Кингсли.
– Присоединиться? Присоединиться к чему? Как?
Кингсли улыбнулся Гриффину... долгой, медленной, вкрадчивой улыбкой. Скульптурные пальцы Кингсли скользили по краю бокала с шерри. Гриффин никогда не встречал более пугающе эротичного мужчину. Каждое движение Кинга, казалось, было предназначено для соблазнения. Гриффину, возможно, придется теперь пересмотреть, какой тип парней он считал своим.
– Гриффин, - начал Кингсли и сделал еще один глоток напитка, прежде чем отставить его в сторону и наклониться вперед, - Думаю, у тебя есть все задатки, чтобы стать отличным Доминантом.
Глаза Гриффина округлились.
– Диминантом? Типа Доминантом с плетями и цепями? Нет, не мое.
Казалось, Кингсли не заметил его ответа.
– Ты когда-нибудь пытался? Доминировать над кем-то в спальне? Над женщиной или мужчиной?
– Нет. В смысле с парнями, я всегда, ты понимаешь...
– Ты – актив. Со мной тебе не нужно подбирать слова.
Гриффин едва снова не покраснел. У него постоянно был секс с женщинами и мужчинами. Буквально вчера он оттрахал какую-то девицу, которую встретил, стоя в очереди в банке. Но он не привык говорить об этом так откровенно. Кто был этот парень?
– Ладно. Да, с парнями я актив. Но это лишь секс. Не доминирование.
Кингсли рассмеялся, и от этого теплого богатого звука одна или две мышцы в бедрах Гриффина напряглись.
– Возможно, тебе понравится, если ты попробуешь.
– Не уверен. Похоже на пустую трату времени. Зачем отвлекаться на девайсы и прочее дерьмо? Только мешает самому траху.
Склонив голову набок, Кингсли, казалось, изучал Гриффина.
– Зачем отвлекаться... очень хороший вопрос.
– Кингсли замолчал и мгновение смотрел на горящую свечу слева от Гриффина. Огонь от свечи мерцал и танцевал в темных глазах Кинга.
– Ты состоятельный человек, Гриффин Фиске. Пожалуй, даже больше, чем я. И у тебя было множество любовников. Пожалуй, даже больше, чем у меня.
Гриффин сильно сомневался насчет последней части.
– Но, - Кингсли продолжил, - У меня есть кое-что, чего нет у тебя.
– Да, и что же это?
– спросил Гриффин.
– Портной получше?
Кингсли низко рассмеялся.
– Власть, Гриффин. Вы, молодой человек, находитесь во власти своих зависимостей и импульсов. Все богатства мира не смогут купить тебе ту власть, которой обладаю я. И я говорю не о власти, чтобы шантажировать кого-то или искать
– Вчера я швырнул парня через барную стойку в зеркало. Это не сила?
– Это насилие, которое является своего рода силой. Но та, которой я обладаю, на порядок выше, намного прекраснее и намного более... захватывающая, чем власть причинять кому-то вред против его воли. У меня есть власть причинять боль с их разрешения. Comprende?
Гриффин помотал головой.
– Не совсем.
– Тогда, вероятно, я должен показать тебе.
Кингсли встал, и они вместе покинули освещенный свечами кабинет и направились по темному коридору, освещаемому лишь настенными бра.
– Куда мы идем?
– спросил Гриффин, нервное возбуждение стянуло в узел его внутренности.
Он не чувствовал себя настолько живым уже многие годы. Он так долго был заядлым тусовщиком, что не мог припомнить, когда в последний раз ощущал нечто похожее на адреналиновый всплеск, не созданный искусственными препаратами, которые он иногда дегустировал.
– Хочу тебя познакомить со своей подругой. Думаю, она тебе понравится.
В конце коридора они остановились у открытой двери в другой кабинет – тот был поменьше и более уютным. Гриффин едва не выругался вслух, когда увидел присутствующих. Девушка не удивила его, разве что своей красотой. Миниатюрная, с вьющимися темными волосами, она была в белой юбке, белом корсете, и что-то было на ее шее. Не совсем ожерелье, больше было похоже на белый ошейник. Она сидела за небольшим столиком, напротив нее - мужчина в черном костюме. Мужчина был единственным, из-за кого Гриффин чуть не выругался. Привлекательный, он был одет во все черное, не считая белого квадратика на шее. Между ними стояла шахматная доска. Девушка повернула голову и широко улыбнулась Кингсли и Гриффину, у которого внезапно возникли проблемы с дыханием.
Мужчина, который, по-видимому, был священником, откинулся на спинку кресла и изогнул бровь глядя на Кингсли, одновременно снисходительно и интимно.
– Pardon moi, mon ami, - обратился Кингсли к белокурому священнику.
– Могу я одолжить твою зверушку на несколько минут? S’il vous plait?
– Oui. Emmanez. Elle perd le match sur le but a nouveau, - ответил священник, как показалось Гриффину, на безупречном французском. Он не бегло говорил, но понял большую часть предложения.
– Да, забери ее. Она нарочно проигрывает. Снова.
– Элль?
– обратился Кингсли и поманил пальцем девушку.
– Viens ici.
Девушка встала и перегнулась через шахматную доску, чтобы поцеловать белокурого священника в губы. Он что-то прошептал ей, что-то, что заставило ее улыбнуться. Она что-то ответила ему, и тот одобрительно кивнул.
– Тридцать минут, - сказал священник.
– Будь хорошей девочкой с Кинглси, Элеонор.
– Да, Сэр.
Девушка, Элеонор, подошла к Кингсли и сделала реверанс.
Кингсли погладил девушку по щеке и сделал несколько шагов назад. Гриффин и Элеонор последовали за ним, и Гриффин заметил, что она с таким же любопытством изучает его, как и он ее.