Григорий Распутин
Шрифт:
Внутри было несколько покупателей, значит, можно воспользоваться их присутствием и своровать парочку калачей. С пирожками уже понятно. Мне их надо сразу штук десять, а половину прилавка никак с собой не утащишь.
Булочник, полный мужчина в белом фартуке, ловко орудовал специальными щипцами и был сосредоточен на клиентах, что делало ситуацию максимально удобной для задуманного.
Риск, конечно, имелся. Второй раз буду красть что-то, да еще после того, как меня уже поймали за воровство в лавке Никанора
Я зашел внутрь булочной, стараясь выглядеть как можно незаметнее, хотя мои рваные штаны и босые ноги сложно не заметить.
Поэтому я тихонечко пристроился за дамой, которая в очереди стояла последней, и с уверенным видом притворился, будто выбираю хлеб.
На самом деле, мне фантастически повезло, что никто из присутствующих не обратил внимания ни на звякнувший колокольчик над дверью, ни на меня. В этот момент хозяин булочной вдохновенно объяснял покупателям, как конкретно они пекут столь прекрасные калачи, лучшие на всем Васильевском острове. Васильевский остров… Видимо, так называется район, в котором я сейчас нахожусь.
Дождавшись момента, когда булочник отвернется к полке с товаром, я молниеносно схватил с прилавка пышную булку и рванул к дверям.
– А ну, стой! Опять ты, оборванец!?
Кажется, Ванька, сволочь такая, уже светился в этом районе.
Чьи-то руки – не такие сильные, как у Прошки, но достаточно цепкие – схватили меня за рубаху. Один из молодых мужчин, судя по простому наряду не дворянин, оказался слишком шустрым. Именно он и пресек кражу. Чтоб ему обосраться…
– В участок его! Ан нет! Розгами выпороть, чтоб неповадно было!
Булочник, красный от гнева, надвигался с другой стороны. Он кричал во весь голос, привлекая внимание даже тех, кто шел по улице.
Паника снова обожгла ледяным холодом. Я дернулся изо всех сил, извернулся ужом, вырывая ткань рубахи. Толкнув одного из державших меня зевак, споткнулся, чуть не упал, но тут же вскочил и бросился бежать со всех ног, не разбирая дороги. Булку при этом держал мертвой хваткой. Убивать будут, я один хрен успею ее съесть.
За спиной слышались крики: «Держи вора!».
Я несся по переулкам, сворачивая наугад, пока легкие не начало жечь огнем, а крики преследователей не стихли вдалеке. Остановился лишь когда понял, что окончательно заблудился в лабиринте незнакомых дворов и проходных арок. Зато погоня, наконец, отстала.
– Вот тебе бабушка и Юрьев день… – Вырвалось у меня вслух.
Да, пословица совсем не подходила к ситуации, но к этой ситуации вообще ни черта не подойдёт.
Тяжело вздохнув, я снова двинулся вперёд, совершенно не понимая, куда иду.
Глава 3
Солнце клонилось к закату, окрашивая небо над крышами Петербурга в багровые
Я вдруг понял, почему у всех классиков, писавших об этом городе, всё время выходили какие-то трагичные истории.
Естественно, студенту захотелось взять топор и пойти к старухе-процентщице. Тут же такая атмосфера, что только подобные мысли в голову и лезут. Ну или это конкретно меня таращило от всей ситуации настолько, что я на полном серьезе подумал: «Эх, был бы у меня топор…»
Дальше начальной идеи мыслительный процесс никуда не шел, поэтому, на кой черт мне топор, ответить затрудняюсь. В какой-то момент даже показалось, что столь нелепые размышления вообще не мои. В голове периодически проскакивали мысли, которые я ощущал, как чужеродные. Они были смутными, размазанными и очень глухими.
Еще, будто назло, становилось прохладно, а у меня из одежды – только старые штаны и старая рубаха. С обувью вообще засада. Ее просто нет.
К счастью, на улице была то ли поздняя весна, то ли раннее лето. Точнее определить не берусь, в этом прекрасном городе, построенном в не менее «прекрасном» месте, сложно изображать из себя синоптика.
К счастью – потому что где-нибудь в середине января бегать босиком по брусчатке было бы, наверное, крайне увлекательно, но скорее всего недолго. Умер бы от обморожения в первые несколько часов.
До кучи, снова начало ныть и болеть тело. Видимо, приступ адреналина прошел и все побои, доставшиеся мне от Прошки, мгновенно дали о себе знать.
Украденная булка была давно съедена. Легче от нее опять же не стало. Наоборот. В голову лезли воспоминания про родной дом и холодильник, в котором остались буженина, запеченная в духовке курица, овощи и приличный кусок торта.
А еще – вискарь. Вот его было особенно жаль. Сейчас бы пару стаканчиков опрокинуть… Хотя, в свете произошедшего, думаю, парой стаканчиков дело не исправить. Тут и бутылки не хватит.
Но самое поганое – я был один. Совершенно один в чужом времени, в чужом теле, без денег, без знакомых, без малейшего представления, что делать дальше.
План с церковью тоже не казался больше адекватным. Наверное, повлияло шоковое состояние, когда я решил, будто храм мне чем-нибудь поможет. Да и потом, как я его теперь найду?
В момент бегства из булочной нёсся так, что за мной гепард хрен угнался бы. В итоге, умчался в неизвестном направлении и не имел ни малейшего понятия, где вообще нахожусь.
Положа руку на сердце, что я там скажу, в церкви? Ну вот если рассуждать здраво. Что?
Здравствуйте, я кажется, сын пономаря, но это не точно. Или брат. Или сват. Или пономарь совершенно не причем, сам не знаю, на кой черт он мне нужен. А еще я из будущего и ничего не помню о жизни воришки, в теле которого оказался? Бред…