Грим

Рerson

Дэвид пообещал ему, что обязательно будет присутствовать на линейке. Обещание оказалось опрометчивым. Отпроситься у начальника было нелегким делом, и хоть Дэвид и выполнил эту задачу, но с большим опозданием.

Теперь он старался приехать и увидеть хотя бы последние пятнадцать минут школьной линейки.

Мимо автомобиля Смита проехал двухэтажный пассажирский автобус 188 маршрута, связующего центральный лондонский район Блумсбери с северной частью Гринвича.

Дэвид сначала так и не понял, что случилось. Легковой автомобиль пошел на обгон, выехал на встречную полосу и столкнулся с автобусом.

Смит

резко затормозил. Открывшееся перед ним зрелище было похоже на эпизод из какого-нибудь дорогостоящего американского боевика.

«Слава Богу, что я не настолько спешил…» — подумал Дэвид, выходя из своей машины.

Это действительно казалось чудом, ведь он только хотел прибавить газу, чтобы все-таки успеть на школьную линейку. Наверное, само провидение или его ангел-хранитель остановил его.

И тут на крышу автомобиля что-то с грохотом свалилось. Дэвид зажмурился. Когда он открыл глаза, то увидел, что на крыше образовалась небольшая вмятина, переднее стекло разбито, а на нём — капли крови.

Смит быстро вышел и пораженно посмотрел на машину. Он не мог понять, что стало причиной повреждений. Что-то упавшее с неба? Но что? Вокруг не было ничего похожего на то, что могло бы вызвать такие повреждения.

*

Хогвартс-экспресс отходил в одиннадцать часов. До его отправления оставалось ровно два часа. И это время можно было потратить с большей пользой, чем на проверку, все ли он взял с собой в школу.

Драко уже привычно наложил на себя Дезиллюминационное заклинание и трансгрессровал в магловскую часть Лондона. Почти каждый день Малфой упражнялся в своем умении левитировать. Наложив на себя заклинания невидимости, он летал, никем не замеченный, по улицам Лондона. Наблюдал за людьми, ловил их эмоции, наслаждался пьянящим чувством полета, которое ничуть не потускнело за несколько недель.

Малфой ничего не мог с собой поделать. Он и раньше любил летать. Любил квиддич. Но там необходимы были метлы, деревяшки, без которых нельзя было оторваться от земли. Теперь же Драко ни в чем этом не нуждался. Полеты стали необходимы ему как воздух. И пусть родители снова будут выговаривать ему за то, что он целыми днями пропадает неизвестно где. Они все равно не поймут, просто не смогут принять. Принять то, что с каждым днем Грим становится второй сущностью их сына.

В центральном лондонском районе Блумсбери в это время было уже много машин. Начинался рабочий день, и нескончаемый поток тянулся вдоль всего проспекта. Люди спешили добраться на работу, в свои офисные коробки, в которых их ждали кипы бумаг, недоделанные отчеты, окрики недовольного начальства. Начальство по определению не могло быть довольным.

Малфой свернул на Тауэр Бридж-роуд одновременно с двухэтажным автобусом. И тут же почувствовал, что что-то не так.

Грохот, визг тормозов, автомобильных шин об асфальт. Легковой автомобиль врезался в автобус.

Страх, ужас, боль. Эти эмоции взорвали утреннее пространство Лондона.

— А ты еще кто такой?

Драко удивленно обернулся и понял, что в небе он не один. Рядом с ним витал какой-то узкоглазый мужчина с огромной татуировкой китайского

дракона на руке. Он светился изнутри. Этот свет был слабым, мутным, он не мог рассеять плотной оболочки тела. Это было схоже со свечением призраков, но более плотным.

А затем мужчину словно начала засасывать трясина. Пространство вокруг искажалось как в кривом зеркале. Окружающие образы менялись, затянутые чем-то.

Малфой почувствовал, что и его начала затягивать эта непонятная трясина. Сопротивляться ей было чудовищно сложно. Когда Драко уже почти погрузился в «болото», что-то немилосердно вытолкнуло его оттуда.

Он очнулся от боли в правой руке и правом боку. Было такое ощущение, что ему хорошенько зарядили бладжером по всей правой стороне тела. Малфой лежал на крыше чьего-то автомобиля. Похоже, он не справился с собой и со всей высоты полета грохнулся на машину, на крыше которой теперь красовалась приличная вмятина. Да и к тому же лобовое стекло было разбито.

«Вот черт!» — подумал Драко, разглядывая неприглядную рану на правой руке, в которой было полно мелких осколков стекла.

Малфой поспешно трансгрессировал в свою комнату в Малфой-меноре. Вызвал домовика, чтобы тот принес ему обезболивающее зелье. А сам волшебник в данный момент занялся избавлением от осколков в своей руке и огромного синяка на всей правой стороне тела.

Последние три месяца Драко постоянно возвращался домой с новой порцией синяков, ссадин, всевозможных ушибов. Это было ценой его постоянных упражнений и развития умений Грима.

— Хозяин, зелье закончилось.

— Что значит закончилось?

— Вы все выпили.

— Так найди мне!

Малфой был зол на эльфа. Понятное дело, тот не виноват, что зелье кончилось. В этом виноват был сам Драко, потреблявший его в больших количествах. Было странно, как он еще не попал в зависимость от этого зелья.

Когда он кое-как обработал себе рану и вытащил осколки, было уже почти одиннадцать. До отправления Хогвартс-экспресса оставались считанные минуты. Времени ждать Твинки с бутылкой обезболивающего зелья больше не было. Драко, еще раз выругавшись, трансгрессировал на платформу 9 и 3/4.

*

Когда Гарри Поттер, Рон Уизли и Гермиона Грейнджер преодолели железный барьер и очутились на платформе 9 и 3/4, здесь уже была куча народа.

У платформы, наполненной людьми, стоял малиновый паровоз. Вывеска сверху гласила: «Хогвартс-экспресс, одиннадцать ноль-ноль». Почти все вагоны были уже заполнены учениками, одни вывешивались из окон, чтобы поговорить с семьей, другие оживленно обсуждали какие-то очень важные новости и последние сплетни.

— Как же я по этому всему соскучился! — с довольным видом произнес Рон, разглядывая привычно шумную обстановку на платформе. Такое здесь творилось в начале каждого учебного года.

Над головами людей стелился дым, а под ногами у них путались кошки всех мастей. Совы ухали, недовольно перекрикиваясь друг с другом сквозь шум толпы и скрип сундуков. Ребята поспешили занять свои места в поезде, не обращая внимания на взгляды и перешептывания за их спинами. В конце концов, человек ко всему привыкает.