Грим
Шрифт:
Большой зал был как, впрочем, и всегда великолепен. Золотые кубки и тарелки мерцали в свете тысяч свечей, плавающих в воздухе. За четыре стола факультетов торопливо рассаживались ученики, лицом к ним сидели преподаватели и тихо переговаривались между собой.
Когда Гарри, Рон и Гермиона появились в Большом зале, то все разом — и ученики, и преподаватели — замолчали. В полной тишине трое героев Второй Войны прошли мимо стола слизеринцев, когтевранцев и пуффендуйцев. Когда они, наконец, достигли своего стола и сели на скамьи, в Большом зале заговорили сразу все. Некоторые ученики вскочили, чтобы лучше их видеть.
—
— Смотрите, это Гарри Поттер!
— Избранный!
Гарри Поттер страдальчески посмотрел на друзей. Его собственная слава уже порядком достала. Джинни улыбнулась ему, и Гарри тут же стало легче. Главное, что она рядом с ним. И не потому, что он национальный герой, а потому, что она его любит.
*
— Вечный Поттер! Все прямо помешались на нем! — процедила Пэнси, глядя, как многие ученики соскочили со своих мест, чтобы лучше его видеть.
Весь слизеринский факультет чувствовал некую изоляцию. Представители других факультетов демонстративно не обращали на них внимания или наоборот обращали, перешептываясь и бросая на слизеринцев презрительные взгляды.
— Он вернул им спокойную жизнь, — заметил Блез Забини.
— Ты что, за Поттера? — прошипела Пэнс, сразу становясь похожей на разъяренную фурию.
Малфой отвлекся от их разговора, предпочитая не слушать бессмысленных споров. Гарри Поттер сейчас волновал его меньше всего. Разве что он прямо сейчас начнет всех убивать. Тогда Гриму придется уничтожить его. Сейчас же Поттер его интересовал не более чем любой другой ученик Хогвартса.
Настроение в Большом зале было приподнятое. Ученики радовались своему возвращению в школу, радовались тому, что снова видели своих друзей и даже учителей. А вот за столом слизеринцев царило мрачное настроение, подавленность. Но и они были рады своему возвращению в Хогвартс. Малфой явственно чувствовал эйфорию, витавшую в воздухе.
В этом году должны были появиться два новых преподавателя: по Защите от Темных Искусств и Трансфигурации (профессор МакГонагалл не могла совмещать должность директора и преподавателя). Драко обвёл взглядом преподавательский стол. Хагрид махал кому-то своей огромной ладонью (скорее всего, Поттеру), при этом чуть не сбив сидящего рядом преподавателя Заклинаний. Профессор Флитвик сидел на стопке подушек рядом с профессором Стебль, шляпа которой съехала набок на копне седых волос. Преподаватели Заклинаний и Травологии что-то горячо обсуждали. Рядом с преподавателем Астрономии сидел какой-то незнакомый мужчина с длинными светлыми волосами, завязанными в конский хвост. Ему можно было дать от силы лет тридцать-тридцать пять, не больше. Он что-то говорил, жестикулируя, профессору Слизнорту, который за это лето еще больше поправился вширь. По другую сторону преподавателя Зельеварения также восседал незнакомец. Он казался нелюдимым и молчаливым. У него были коротко стриженые волосы, орлиный нос, ярко-синие глаза, обводившие всех присутствующих пронзительным взглядом.
В это время дверь Большого зала отворилась, и воцарилась тишина. Профессор Синистра, ныне исполняющая обязанности заместителя директора, провела длинную цепочку первокурсников. Они испуганно жались друг к другу и с каким-то суеверным страхом взирали на великолепие Большого зала.
«Они с каждым годом все мельче!» — подумал
Профессор Синистра выставила перед ними трехногий табурет и расположила на нем старую, помятую, в некоторых местах залатанную Распределительную шляпу. У самых ее полей открылась прорезь, и шляпа запела.
Драко снова вернулся к созерцанию преподавателей. Что-то его определенно беспокоило в них, но что, он никак не мог понять. Ощущение чего-то неизбежного на мгновение накрыло его с головой. Малфой встретился взглядом с ярко-синими глазами нового преподавателя, который ничуть не стесняясь и не отводя взгляда смотрел на слизеринского старосту.
«Ну, и что ему надо?» — подумал Драко. Он попытался почувствовать эмоции нового преподавателя, но в Большом зале было слишком много людей. Да и первокурсники с их сильными переживаниями сильно мешали сосредоточиться. Гриму не хватало тренировки.
— Бэддок, Грэхэм!
— Слизерин!
Малфой захлопал вместе с остальными слизеринцами, прерывая зрительный контакт со странным преподавателем. Драко решил, что с ним надо быть настороже.
— Джеп, Малкольм!
— Когтевран!
Когда закончилось распределение первокурсников, профессор МакГонагалл встала из-за преподавательского стола. В Большом зале тут же водворилась тишина. Школьники ждали приветственную речь нового директора, а еще больше ужин, который за этим следовал.
— Добро пожаловать в Хогвартс! — поприветствовала всех директор. — Поздравляю всех вас с началом нового учебного года в нашей школе. Для всех нас прошлый год выдался сложным и тяжелым. Многие потеряли своих близких, родственников, друзей. Я и весь преподавательский состав соболезнует семьям погибших в войне волшебников. За это лето мы полностью отреставрировали замок после Битвы за Хогвартс. В этой битве погибло много достойных волшебников и достойных студентов нашей школы. Я бы хотела, чтобы вы все подняли бокалы за тех, кто погиб, тех, кто уже не вернется.
Весь зал, все ученики и преподаватели молча встали и подняли бокалы.
— Также я хочу представить вам наших новых преподавателей. Профессора Защиты от Темных Искусств Эммануила Трегера.
Мужчина с ярко-синими глазами и угрюмым лицом на мгновение привстал, равнодушно глядя на учеников. В зале раздались нестройные хлопки.
— И профессора Трансфигурации Роберта Морисона.
Профессор также встал, улыбаясь во весь рот и махая всем рукой. На этот раз хлопков было несколько больше.
— А теперь то, что вы так долго ждали! — профессор МакГонагалл хлопнула в ладоши. И тотчас же столы начали ломиться от изобилия самых разных лакомств. Тут же Большой зал наполнился разговорами, смехом, лязганьем вилок и ложек о тарелки.
Драко есть совершенно не хотелось. Он заставил себя положить что-то на тарелку, хотя бы сделать вид, что праздничный ужин ему интересен. Рядом все еще переругивались Блез и Пэнси. Гойл молча и с огромной скоростью уплетал самые разнообразные кушанья. Милисента Булстроуд наоборот не прикасалась к еде: она была на диете, о чем уже всем заявила. Скука постепенно овладевала Малфоем. То, что раньше было ему интересно, теперь стало каким-то тусклым и обыденным. Его друзья вели себя как обычно, чем теперь особенно раздражали. От тоски хотелось завыть на луну, которая отражалась на волшебном потолке Большого зала.