Грим
Шрифт:
Малфой повернул голову и увидел Рэя и Бенедикта, прикованных магическими цепями к одному из монолитов. Недалеко от них группа магов, среди которых он заметил Гермиону, неотрывно следившую за ритуалом, исполняемым Мастером.
Вместо тела Женовевы у подножья монолита лежали сосуды силы, увиденные Драко раньше в воспоминании. Мастер пел и творил заклинания. Трубка прорицателя Альберта и его далекой внучки, прорицательницы Анабель, загорелась темно-зеленым светом и вспыхнула снопом искр. Земля и даже небеса содрогнулись от исторгнутой
Новый сосуд — вспышка магического пламени, новая дрожь сильнее предыдущей. Завеса трещала по швам. Драко ощущал привычное дыхание потустороннего мира, но для мира живых оно было чуждо. Трава, на которой он лежал, превратилась в прах. Гигантские монолиты дрожали и трескались, осыпаясь каменной крошкой, не выдерживая и отзвука той стороны.
Остался последний сосуд. Сосуд Магистра.
— Остановись, Вандернот! — крикнул Рэй. Его голос был глухим и явно крик дался ему с трудом. Даже не видя друзей, Малфой мог поклясться, что живого места на них нет. — Ты уничтожишь этот мир и уничтожишь Сиэ!
— О чем ты, Магистр? Хочешь отсрочить гибель своей семейной реликвии или мира? Я оживлю Сиэ позже. Такова сделка, — на миг прервался Мастер.
— Поттер оживил ее прежде, по нашей просьбе, до того, как якобы передал Малфою камень.
— Вот как. Но этого ничего не изменит, глупец. Я найду ее и возьму с собой. Мистер Малфой, вы очнулись, — заметил Вандернот. — Я рад, что вы успеете полюбоваться моим триумфом. И да, отлично разыгранный спектакль с камнем. Но вот беда, я добивался именно того, чтобы вы сами привели ко мне последних двух членов Ордена.
Вы отлично справились с задачей. Они клюнули на приманку с Ключом. Если бы не трюк с вампирским зовом, я бы попробовал им сам дать знать о Тарбете. А теперь смотрите!
Сосуд Рэя вспыхнул фиолетовым пламенем, озарившим разом величественный кромлех из камней. Пронзительный звук заставил людей припасть к земле. Небеса содрогнулись и раскололись. Завеса разрывалась, обнажая ту сторону, словно снимая покров ткани: звезды и луна стирались, уступая место бездонной тьме и искрам жаркого беспощадного огня, скрытом в ее глубинах.
Конец мира наступал.
Потусторонние сущности кинулись в пока еще мир живых, наполняя тела слуг Мастера и двух членов Ордена. В некоторых, особо приближенных и удостоенных защитными татуировками, они не могли попасть, зато остальные были беззащитны.
На Драко не обращали внимания. Он смотрел на Мастера, упивающегося своим долгожданным кровавым триумфом, на его последователей, взирающих на него с отвратительным по своей сути обожанием, на одержимых Рэя и Бенедикта со светящимися потусторонним светом глазами. На Гермиону, взирающую с раболепной любовью на Мастера, а потом переведшую взгляд на него, Драко. В ее глазах мелькнуло что-то непонятное, похожее на вину. Или так показалось его измученному сознанию…
Она обратилась к Мастеру, и тот подошел ближе к Малфою. Сказал ему что-то,
Глядя Гермионе в глаза, он воткнул себе в сердце ее кинжал. Женовева сказала, что они похожи, и в нем существуют все семь сил. Собственные, а не заемные. Он надеялся, что их хватит, чтобы стать Ключом, когда лезвие пронзало его мертвое сердце.
Из тела Драко Малфоя, Грима, вырвался луч света, сжигая в своем пламени Мастера, Ролана Вандернота.
*
— Ты уверен в своем решении, Грим? — спросила его Смерть.
— Уверен.
— Ты готов провести остаток бесконечности в Небытии?
— Готов. Но у меня есть последнее желание. Сделайте Гермиону прежней.
— Она достойна этого, — поразмыслив, ответила Смерть. — Ты не нашел себе замены, Грим.
— Я никому не желаю такой судьбы.
— Единственный Грим, который понял суть наказания.
========== Эпилог ==========
5 июня 2009 года.
Гермиона положила белые камелии на его могилу. На плите серебряными буквами было выведено «Драко Люциус Малфой. 5 июня 1980 года — 13 мая 1999 года».
— Ты никогда не приходишь в день его смерти, только в день рождения, — заметил Рэй, кладя рядом с камелиями белые пионы.
— Не хочу вспоминать тот день, — ответила Гермиона.
Они в молчании постояли минут десять, а потом Рэй прервал тягостную тишину.
— Заходи в гости, Мария спрашивала о тебе. И Чарли скучает по своей крестной матери.
— Я зайду обязательно, но не сегодня.
— Гермиона, ты не думала самой завести семью?
— У меня есть мои крестники, мне достаточно.
Рэй неловко кивнул и, попрощавшись, трансгрессировал.
— Я все еще люблю тебя, Драко, — произнесла Гермиона, глядя в серое, как его глаза, небо.
*
— Самопожертвование во имя мира, любовь. Душа последнего Грима больше не серая. Главное он сделал. Завеса теперь нерушима, а Ключом побудет Ролан Вандернот. Небытие чудовищнее Ада.
А Грим достоин еще одного шанса.
*
Он очнулся в темноте. Встал и с удивлением понял, что полностью обнажен. И что ничего не помнит из своей жизни.
Если бы кто-то был рядом, то увидел бы высокого красивого светловолосого мужчину лет тридцати с темно-серыми глазами. Их наверняка бы заинтересовала седая прядь в его волосах и гигантская татуировка во всю спину. Но никого не было.
Вдалеке мигнул зеленый свет. Луч маяка, светивший заблудившимся во тьме кораблям и людям.