Гринтерра
Шрифт:
— Шион не мог меня предать, он…
— Мог он или не мог, но фамилию твою он назвал, Камалия Бадд из Деревни Орешника. А верить мне или нет — решай сама.
— Вы его пытали!
— Отнюдь, пришёл и рассказал сам. Скажи ему спасибо, что он проболтался только мне. Даже Хейч не знает твою тайну.
Камалия опустила голову вниз и, казалось, снова потеряла желание жить. Шион, единственный человек, которому она доверилась с момента своего несчастья, а он не задумываясь её предал.
— И что теперь ты будешь со мной делать?
— Уговор дороже денег. Ты моя рабыня и бьёшься за меня в яме. Мне незачем тебя продавать. Как только ты выиграешь ещё пять боёв, то сможешь сразиться с чемпионом, и я тебя отпущу на все
— Как я могу кому-то верить после того, что уже услышала?
— Резонный вопрос, юная леди. Думаю, я могу рассказать тебе и свою тайну. Считаю, что это будет справедливо.
Камалия подняла голову и уставилась на молодую особу, сидящую рядом в непринуждённой позе, закинув ногу на ногу.
“Её глаза, они такие… такие знакомые…”
— Хватит с меня секретов! — очи девочки ещё красные от желания заплакать, но уже полные решимости действовать, смотрели прямо в бездну змеиных глаз темноволосой женщины. — Теперь я никому не могу верить. Ни твоим секретам, ни каким было ещё.
Кама резко встала с места, но Коджи также быстро остановила её за запястье.
— Тебе не стоит так разговаривать со старшими, детка. — изо рта Ренней нежным облаком вылетело три змеи, закручиваясь в дымную косу. — Знаешь, что это?
Камалия рассматривала простое плетение, и не могла понять, о чём именно спрашивает эта странная женщина.
— Странно… А ведь косички ты, наверняка, плести умеешь…
— Это же обычное плетение косы! — вскрикнула красноволосая, чувствуя себя дурой.
– “Обычное плетение косы.” — издевательски повторила Коджи и выпустила второе плетение змей. — Замечаешь ли ты что-нибудь необычное?
Юная Бадд хотела уже нахамить во второй раз, но краем глаза заметила, как тёмная королева накручивает пальцем две пряди волос, закручивая их между собой.
— Косичка не будет держаться на только лишь двух прядях… — Кама сказала это и её мысли стали перебирать, что же ещё невозможно сделать из двух частей: “Ножек для стола или стула нужно минимум три, чтобы они стояли, а семья, для семьи нужно минимум трое: мама, папа и ребёнок… Но это же не всё…”
— Не всё. — будто прочитав мысли рабыни, произнесла Коджи. — Для того, чтобы мир был в равновесии нужно три стороны. Как царство Гринтерра, империя Эйдос и… мы — Великий дом Ели.
— Но зачем ты рассказываешь мне это? Пытаешься оправдать тот ужас, что здесь творится, те страдания, в которых живут люди?
— Ахаха! — чуть не подавившись дымом, девушка с белоснежной кожей, кажется даже, чуть раскраснелась.
— Я сказала что-то смешное?
— О да, моя милая! — чуть успокоившись и поправив разрез тёмного платья, Коджи словно поймала своими бронзовыми зрачками цель. — Рабовладельчество, в том или ином виде, присутствует везде. Где-то, как здесь, продают рабов открыто: и богатые торговцы или пиратские капитаны покупают их к себе в команду, кормят их, одевают, бывает даже, что платят за их лечение лекарям или, как у тебя на родине их называют, жрецам. И у них есть шанс со временем выкупить себя у хозяев. Где-то эти рабы просто умирают как каторжники, работая на шахтах, получая маленький поёк, где их хозяивам просто плевать на своих пленников: такие редко проживают больше пяти лет в подобных условиях. А где-то, как, например, в Гринтерре, схваченных бандитов или же военнопленных, заставляют отрабатывать свои преступления против царства, и таких людей они называют невольниками.
Камалия сидела тихо, вслушиваясь в сладкий голос рассказчицы, будто перед ней была не жуткая тёмная королева, владычица Адаида, а её собственная мать, Адеола.
— А как же построено рабство у тебя?
— Хм… Мы уже перешли на ты? Ахаха… — залилась смехом брюнетка.
— Ой… Простите, госпожа Ренней.
— Мне понравилось, можешь звать меня просто Коджи, но
— Хорошо… — попыталась улыбнуться Камалия, начиная видеть возможного друга.
— А на твой вопрос я всё же отвечу. — Коджи встала и подошла к своему книжному шкафу, из которого, совсем недавно, Кама брала книгу великих и малых домов. Облокотившись на него спиной и закатив назад голову, Ренней помяла свою нежную белую шею. — Мой род, род Ренней, с давних пор сохраняет главенство в Великом доме Ели. Когда в единой, тогда ещё, Гринтерре появлялись преступники и бандиты, их отправляли сюда, в Адаид, город-тюрьму. Войти сюда сложно, как ты видела, но возможно, а вот выйти… Выходят отсюда либо на дно Каменного моря, либо через Врата Жизни, что пропускают лишь тех, кого отпускает глава Великого дома Ели. Войти через Врата Жизни нельзя, только выйти из них, поэтому, хотят ли мореплаватели или нет, им приходится заходить в город, где решается судьба. Всю жизнь быть тюремщиками и надсмотрщиками была незавидно, но мой род справлялся с этой задачей. Постоянные стычки и бои за свободу среди заключённых сделали моих предков умелыми воинами, не проходило и дня, что бы не было какой-нибудь заварушки, пока не случилось самое большое несчастье — царство раскололось и два Великих дома, назвавшиеся империей Эйдос, вышли из его состава. Войны начинались и заканчивались, но кто их заканчивал, никто особо и не задумывался. Хотя ответ очевиден… — Коджи сделала глубокий затяг, выпустив одинокую змею. — Наш Великий дом решил взять шефство над преступным миром, ведь это было так легко и естественно, нас боялись! Под нашим контролем оказались все крупными преступные синдикаты, все крупные банды, а также те воины, что уже не находили себе пристанища в мирной жизни или же просто не доверяли официальной армии в своём районе континента, и хотели защитить своих родных и близких с нашей помощью. Ведь как твой Дом Орешника, называют Домом Справедливости, так и мой, Дом Ели, называют Домом Свободы.
— Я не знала всего этого… — заслушавшись, Камалия не заметила, как синяки и ушибы перестали ей докучать.
— Ты многого не знаешь, такое в книжках не пишут.
— Но как ты объяснишь поединки детей насмерть, разве это можно назвать справедливостью или свободой? Разве мои ровесники этого заслуживают?
— Ох… Камалия… Всё проще, чем ты думаешь.
— Это как?
— Те дети, которых ты видела, пошли в рабство самовольно. В моём городе запрещена торговля людьми младше шестнадцати лет, только если они этого не хотят сами. Ведь тогда их жизнь становится устроена на годы, если не на десятилетия вперёд. Некоторые из них могли умереть от голода или болезни уже через пару месяцев или раньше, а так у них появляется шанс выжить и отплатить за это своему спасителю. А кто-то, даже, как твой самый первый соперник, хотел вступить в Дом Ели, но у нас существует свой отбор, и мы не можем брать кого попало. Поэтому он продался в рабство какому-то торговцу и стал выступать за него. А этот негодяй сам же его и прикончил, после того как тот проиграл, но имел на это право, ведь мальчик был его собственностью. А свободный выбор мальчика был сделан в пользу продажи своей жизни.
— Но у него же не было выбора: продаться в рабство или умереть — это не выбор! — Камалия начала исходить на крик.
— Ух… Какая ты горячая… Просто он видел только эти два варианта, ровно, как и ты сейчас, хотя их намного больше.
— Значит, если я выиграю, ты предложишь мне вступить в твой Великий дом?
— Милая, ахаха… Ты в нём с рождения.
В кабинет громко постучали, и дверь с грохотом отворилась. На пороге стоял Хейч.
— Госпожа, не стоит доверять этой дикарке, она не достойна Вашего внимания. — кидая ненавистные взгляды в сторону Камалии, изверг из себя правая рука главы Великого дома.