Гринтерра
Шрифт:
***
Анаконда вновь окутывала Камалию в свои тёмные кольца, но, как и в прошлый раз, она не представляла для девочки никой угрозы, стараясь оградить её от тёмных силуэтов, выходящих из сизого тумана. Вспышка света и разноглазая открыла свои глаза, всматриваясь в тёмный потолок своей камеры. Свеча уже догорала, а это означало, что скоро ей принесут еду и новую свечу для замены.
Когда Олаф открыл дверь держа в руках поднос с несколькими тарелками, Кама хотела попытаться сбежать, но затем вспомнила про высокие чёрные стены из камня, перерастающие
“Сбежать из Адаида невозможно. Только с разрешения госпожи Ренней я смогу покинуть этот город-тюрьму. Но…” — Камалия вспомнила свой разговор с главой Великого дома Ели и её зрачки поражённо расширились. — “Она сказала, что я уже состою в её Великом доме? Как я могла забыть эту фразу? Неужели она является моим родственником? Но я же знаю всех: Ликург Перлей — мой дед по маме, Пимиана Перлей — моя бабушка по маме, также есть и тётя, но я не помню её имени, кажется она замужем за одним из царей Гринтерры, по отцовской же ветке моим дедом является Гильгам Бадд, но имя его жены, моей бабушки… Папа ничего о ней не рассказывал, а я и не спрашивала… Хмм… Но ведь то, что я состою в этом доме ещё не обязательно означает, что я связана с Коджи по крови, хотя с рождения можно состоять в Великом и Малом доме только связанным кровью с главным его родом…”
Размышления над мисками с едой, в которых были чистая питьевая вода и отборный кусок варёного мяса с овощами, прервал аккуратный стук в дверь камеры. Сидя на шкурах, Камалия не сразу поняла, кто вошёл в её покои. В светлый полуоткрытый дверной проём зашла сама хозяйка тюрьмы Гаргароса и тёмная королева Адаида, Коджи Ренней. Закрыв за собой дверь, она внимательно осмотрела условия содержания своей внучки. Её янтарный пронзительный взгляд пробежался и по самой заключённой.
— Мне кажется, что скоро тебе здесь будет не место. — с улыбкой произнесла тёмная королева, глядя в маленькое окошко над головой Камалии.
— С чего это вдруг? — такого же янтарного цвета, как и у бабушки, левый и лазурный правый, глаза наследницы Великого дома Ели смотрели на свою родственницу исподлобья, в ней боролись несколько противоречивых чувств: с одной стороны она должна была ненавидеть эту женщину, что не выпускает её из заточения, с другой — Коджи сделала для Камалии здесь больше, чем кто-либо, не говоря о том, что скрывала тайну её знаменитой фамилии от всех вокруг, а в третьих — внучке просто хотелось обнять единственного родственника, который хитрым сплетением судьбы в столь опасный момент её жизни, оказался рядом.
— Может быть, ты хотя бы обнимешь меня, если уж догадалась сама…
— Ты знала это с самого начала?
— Отнюдь, детка. Я лишь догадывалась. Настоящее знание пришло вместе со словами Шиона, которому ты помогла отойти в мир иной.
— Ты сама нас свела в бойцовской яме!
— А ты нанесла удар! Хотя могла просто лишить его сознания, как и почти всех до него. Твой отец хорошо натренировал тебя, джура вправду нашла себе новую жизнь в твоём лице.
— Р-р-р… — злость
— Ты чересчур много ценишь жизнь тех, кто сдал тебя при первой же возможности. Твой отец сейчас в этом городе, но как только я сказала ему, что ты погибла вместе с «Призраком» и всей его командой, то он тотчас же решил уйти отсюда, быстро поверив в произошедшее.
— Ты врёшь! Он бы искал меня до конца, пока не нашёл бы моё тело! — слёзы пересилили злость, и они полились из её разноцветных глаз. Девочка села на шкуры и закрыла коленями своё лицо. — Папа меня не смог бы так легко оставить…
— И тем не менее… — Коджи села рядом с Камалией, облокотившись на стену. — Твой отец бросил тебя на произвол, отправив на то задание.
— Он думал, что я достаточно сильная. Никто не ожидал там банды Алатаса.
— Индюк тоже думал и не ожидал.
— Значит, ты не сказала моему отцу, что я здесь?
— Он не хотел меня слушать и всё решил сам. Я приказала убить Жарго вместе со всей его командой, и взорвать их корабль где-нибудь подальше от гавани. А расследование твоего отца привело его к мысли, что я взорвала его вместе с тобой и остальными рабами. Он уже покинул город и, наверное, направляется обратно на Тиабат.
— И ты его отпустила? Как ты могла позволить ему так уйти? Ты же могла показать ему меня!
— Я встретила его уже перед отплытием и не видела смысла мешать ему покинуть город, как уже делала когда-то давно. Если он так легко отказывается верить в то, что его дочь жива, значит он её недостоин.
Камалия подняла голову и с красными от слёз глазами посмотрела на свою бабушку. В её словах была логика, с которой было тяжело спорить.
— Теперь… — продолжила Коджи. — Я предлагаю тебе, своей внучке занять своё место подле меня, где тебе и место, потому что других наследников кроме моего сына и тебя, я не имею.
— А как же Нурмурот? Он же твой племянник, он тоже Ренней.
— Мой племяш не имеет право наследования власти в Великом доме Ели. Он, если так можно сказать, из вторичной ветки. Ведь у дерева есть ствол и множество ветвей, но у каких-то деревьев ствол раздваивается или того больше разветвляется по мере взросления, но ель всегда имеет один ствол, отпуская свои ветки лишь в стороны от ствола. Так и в Великом доме Ели наследовать власть может лишь главная ветвь, опора, ствол.
— Значит, мой папа — прямой наследник? Но он же Бадд?
— По традиции фамилия главного рода в Великом доме не может заменяться другой, но молодёжь совсем не чтит традиции. Потому что ты, насколько мне известно, наследница сразу двух Великих домов.
— Сразу двух? Но как? Неужели…
— Да-да… Твоя мать, Адеола Перлей кажется, старшая дочь главы Великого дома Дуба, Ликурга Перлея, взяла фамилию своего мужа, Бадд. Что в очередной раз доказывает неблагодарность нынешних наследников… — тяжело вздохнула старшая Ренней. — Но для тебя, наверное, было бы уже глупо менять свою фамилию на Ренней-Перлей.