Гробница вервольфа (Принцесса-чудовище)
Шрифт:
– Нет, разумеется.
– В таком случае я согласен.
В назначенный час Марго вышла в новинке собственного изобретения – без юбки! Она смотрелась пикантно в мужских брюках, которые дамы обычно надевали под амазонку, в высоких сапожках и облегающем корсаже. Однако брат, который увидел ее, не одобрил экстравагантный наряд:
– Не слишком ли смело ты одета, Марго?
– Зато удобно, – с вызовом ответила молодая женщина, предполагая, что брат сейчас замучает ее лекцией о приличиях. –
– Ничуть, – улыбнулся тот, помогая ей взобраться на лошадь.
Марго уселась на Ласточку с мужским седлом. Было немного непривычно, тем не менее неплохо. К счастью, Мишель не просился к ним в компанию. Отъехав от Озеркина, Марго остановила лошадь, дожидаясь, когда подъедет Суров, который не торопился.
– Мне покоя не дает де ла Гра, – сказала она. – Он явно неравнодушен к Шарлотте. Да-да! Припоминая его поведение, я почему-то все больше в том убеждаюсь. И он не просто неравнодушен, а питает к ней тайную страсть.
– Вы и с тайными страстями знакомы?
– Не сама, к счастью, а за другими наблюдать приходилось. У людей становится особенный взгляд – пожирающий, когда они смотрят на предмет своей страсти. Именно такой был у де ла Гра.
Выехали на пригорок, откуда виднелась крыша усадьбы герцогини. Суров влез на дерево и приставил трубу к глазам. Время от времени Марго спрашивала:
– Видите что-нибудь?
– Ничего существенного, – отвечал он.
И так до сумерек. В конце концов вернулись домой.
Уваров спешил на свидание, размышляя над словами Марго. Что только не приходит в ее безумную головку! Разумеется, он увлекся Шарлоттой, но женитьба – серьезный шаг, а серьезные шаги впопыхах не делаются. Однако Марго удалось свою идею перенести в сознание брата, он лишь о том и думал с тех пор, как переговорил с сестрой, значит, в какой-то мере уже готов был распроститься со свободой. А Шарлотта? Как она воспримет предложение? Отказ заставит сразу же прекратить встречи, и тогда очарование ночных свиданий заменит скука, а то и тоска одиночества. Да, он боялся отказа, боялся, потому что не был уверен ни в Шарлотте, ни в себе.
Подплывая к берегу, он заметил на мостках фигуру. Женщина, но не Шарлотта. Раздался громкий шепот:
– Барин! Михаил Аристархович!
Услышав свое имя, Уваров подплыл к мосткам, на которых стояла старуха.
– Слава богу, вы приплыли, – зашептала та. – А то чего ж я скажу моей лапушке?
– Кто вы? – задал закономерный вопрос молодой человек.
– Няня Шарлотты, Акулина Ипатьевна. Меня к вам Шарлотта прислала. Сказывала, вы обязательно приплывете.
– Где ж она сама?
– Прихворнула малость. Велела передать, что завтрева, коль дождика не случится, обязательно придет.
– Что
– Ох, барин, нельзя ей пить алкоголического питья ни в коем разе, а она выпила у вас, оттого худо стало.
– Да неужели шампанское так подействовало на нее?
– А то как же! Не пила ж ни разу, а тут… Ну, ты плыви, барин, домой. Завтрева увидишь Шарлотту.
– Погоди, Акулина Ипатьевна. Передай Шарлотте, чтобы осторожней была. Неподалеку от вашей усадьбы волк выл…
– Слыхала, слыхала. Ой, страшно воет, аж кровушка стынет в жилах. Да ты не переживай, барин, я таперя с нею приду, покараулю.
Неожиданно, словно подтверждая, что он близко и слышит заговорщиков, завыл волк. Уваров, вслушиваясь в переходы от низких к высоким звукам и наоборот, пытался различить человеческий тембр – напрасно. Это был вой дикого и беспощадного зверя, учуявшего добычу, вой, пробиравшийся под кожу, леденивший душу.
– Господи, спаси и помилуй, – крестилась нянька, – страх-то какой! Прощевай, барин, побегу я, а то боязно.
Отплыв, Мишель еще раз услышал надрывный вой.
С утра Суров отправился в полк с денщиком. Распоряжений сверху о новом назначении не поступало, значит, еще неопределенное время военным предстояло провести в городе, а ему в усадьбе. Что ж, он остался доволен – мирная жизнь привлекательна.
Суров заехал в дворянское собрание, где градоначальник любезно предоставил несколько помещений для офицерского клуба. Здесь проводили время офицеры, играя на бильярде, в карты и шахматы, проходили танцевальные вечера, куда приглашались дамы.
– Суров! – раскрыл руки для объятий полковник Игумцев. Мужчины обнялись. – Пропал и носу не кажешь.
– Я передавал вам приглашение к Уварову, – сказал Суров.
– Да не любитель я всяких спектаклей, – отмахнулся Игумцев. – Ну, пойдем в буфет, выпьем зелена вина, угощаю. Я, друг Суров, совсем здесь завял. Выпить не с кем – одни молокососы кругом, хандра замучила. А ты, вижу, к деревне присох? Или там некая мамзель объявилась? Видели тебя в городе с двумя дамами, одна, по слухам, недурна собою.
– Это сестра Мишеля. Уверяю, у нас с нею дружеские отношения.
– Так я и поверил! Ладно-ладно, не хмурься. Уваров тоже хорош, закопался в навозе. Разве дело для настоящего мужчины хозяйством заниматься?
Они сели за столик с белой скатертью, Игумцев прищелкнул пальцами, подбежал официант.
– Вина и закусить. Ох, и скучища тут… Одна радость – дамы хвостами улицы метут, ну и вниманием не обходят.
– Не слышали, как идет следствие по делу доктора Кольцова?
– Ничего не слыхать. Да тут полиция вообще никакого понимания не имеет, где уж им убийство раскрыть. А доктора жаль, знающий человек был. Мы с ним водку пили на балу в нашу честь.