Гробовщик. Дилогия
Шрифт:
– Так ты не один сдохнешь, – ядовито сказал Бек. – Ты и нас за собой потянешь.
– Ничего уже не исправить, – сказала Алеся. – И это не твоя Зинка.
Про Борьку и Зинку (необходимое отступление).
Да, это была не его Зинка.
Ту Зинку он бросил. Бросил, когда она так нуждалась в помощи.
Борис был единственным ребёнком в семье пьяницы-слесаря и нянечки в детском саду. Правда, садик был элитный. Только поэтому они и встретились.
Борька Касатонов и Зинка Догова.
Отец Зинки сначала морщился, глядя на Бориса, который ходил за его дочкой, как привязанный, но со временем привык к тому, что они всегда вместе, и даже удостаивал мальчика небрежного кивка при встрече.
Однажды, во время занятий в бассейне, Зинка поскользнулась на мокром кафеле и, приложившись виском об угол бортика, ушла под воду, окрашивая её в красный цвет.
Воспитательница завыла, выпучив глаза, физрук – Виктор Семёнович, застыл в оцепенении. И тогда Борька прыгнул в воду, нырнул, ухватил девочку под мышки, вытащил её на поверхность и заорал:
– Помогите!
У него не было сил вытащить Зинку из бассейна.
Так он спас ей жизнь. Когда девочку с забинтованной головой увезли в «Скорой» Догов старший, долго оценивающе посмотрел мальчику в глаза и сказал одно слово:
– Сгодишься.
А потом взял и сделал так, чтобы Борис и Зина оказались в одном классе новой школы. Разумеется – элитной. Все расходы Догов взял на себя.
Они снова были вместе. И это было счастье. Для обоих. И длилось оно до того самого апрельского дня, когда они, по дороге домой из школы, в первый раз поссорились.
Началось с того, что Зинка предложила ему сбежать из дома. Уехать на Дальний Восток. И жить в тайге пока не вырастут. Она читала – там можно поселится в заброшенном охотничьем доме, от которого до ближайшего жилья сто километров. Он бы охотился на зверей, она бы варила ему еду. А в свободное время занималась бы балетом. Она мечтала стать балериной…
Он сначала подумал, что это обычный трёп. Зинка любила помечтать. Но посмотрев ей в лицо, понял, что она говорит не понарошку, а на полном серьёзе.
– Ты сдурела? – спросил он тогда. – Какая тайга, какая охота? Ты же ни варить, ни стирать, ни заштопать что-нибудь – ничего толком не умеешь!
– Научусь, – тихо сказала девочка.
– А деньги? – не унимался Борька. – На проезд деньги нужны. Да и питаться тоже – даром никто не покормит.
– Деньги, – ей будто бы передернуло от этого слова, но она взяла себя в руки и продолжила. – Деньги у меня есть. Сколько надо? Если мало – добуду ещё.
– Да
– Плохо мне там, – ещё тише сказала Зина. – Плохо. Понимаешь?
И вот тогда Борька здорово на неё разозлился.
Прошлым вечером, пьяный отец, стал бить мать, а когда мальчик попытался за неё заступиться, так получил кулаком по почке, что полночи не мог заснуть от боли, а утром, когда справлял малую нужду, увидел кровь в струйке мочи.
– Плохо? Да ты хоть знаешь по настоящему что такое «плохо»? С жиру ты бесишься, Зинка. Живёшь на всём готовом, пирожные каждый день трескаешь, игрушки, какие попросишь, одежды полный шкаф. Вон школу балетную тебе батя оплатил. Плохо её! Что – Барби очередную не купили? Поэтому плохо?
Дурак он был! Ох же и дурак!
Девочка тогда будто на стену наткнулась.
Остановилась, каким-то другим взглядом посмотрела на Бориса, а того уже несло – не остановиться.
Там было и про прислугу, и про персонального водителя, и про зимние каникулы на Мальдивах…
– Ты что завидуешь мне? – с нотками удивлённой брезгливости спросила Зинка.
– Дура! – крикнул Борька и покраснел. Потому что она угадала.
Конечно, он ей завидовал.
Ему бы свернуть всё на шутку, а потом уточнить, что у неё там случилось? Ему бы просто промолчать…
Но Борис в ужасе, от того, что Зинка угадала его зависть, стал обзывать её самыми гнусными кличками, услыхав которые полчаса назад, тут же полез бы в драку, защищая подружку.
Девочка шла и молча слушала. А когда ругательства кончились, остановилась и спросила:
– Всё?
Не услышав ответа, продолжила:
– Знаешь, что Борька? Иди ты… – и уточнила куда. А потом отвернулась. И как-то так получилось сразу, что вот шли двое, а теперь стоят: один и одна.
А когда Борис пошёл – куда ему было деться? – бросила в спину одно слово:
– Предатель!
У него и тогда ещё был крохотный шанс. Вернуться, извиниться… Да, блин, на колени упасть! А потом дознаться-таки, что же случилось? Но глупая детская гордость не позволила ему это сделать.
И он её бросил.
Тем же вечером, когда Борис возвращался из магазина, его выловили возле подъезда какие-то два утырка, прицепились, ударили по голове, выгребли из карманов всю мелочь да и были таковы. Увидев сына есле стоявшего на ногах и всего в крови, мать вызвала «Неотложку».