Гробовщик. Дилогия
Шрифт:
– Ненавижу любителей, – сказал Гога.
Он сидел на повозке, за моей спиной и ронял слова в окружающее пространство. Сначала я думал, что это он с Баркасом разговаривает, потом, что со мной. Но Баркас молчал, а моего ответа Гоге и не требовалось. Так что, похоже, говорил он просто так, чтобы не молчать. По-моему он ещё и ногой покачивал, как маленький мальчик. Ствол его автомата почти упирался мне в спину.
Здоровяк и Малой тащили телегу куда-то, судя по
– Насмотрелись боевиков и думают, что если пуля попала в кого, так он тут же теряет сознание и кулём валится на пол, – не умолкал Гога. – А противник и не думает падать. Сам видел, как Лёха, кореш мой, с тремя пулями в груди прожил ещё полчаса, пока я его до больницы вёз. Причём в Приёмный покой он сам зашёл. А оттуда уже вперёд ногами, – голос рассказчика на миг погрустнел, но только на миг. – Или другой случай. Один отморозок со сквозной дыркой в голове, мы думали – остывает уже, нож вытащил, Репе под колено – раз! – и связки порезал.
– Здесь налево, – скомандовал Гога. Я потянул повод, поворачивая в указанную сторону, и он продолжил. – Так что даже в голову – ещё не факт. А эти слюнтяи, как увидят, что жизнь не кино – сразу полные штаны. И ну палить. Не умением, так числом взять. Глаза на выкате и уже не различают: где свой, где чужой… И невдомёк этим паразитам, что вид своей крови делает врага ещё опаснее. Опять же – рикошеты, если в помещении. Короче, там, где нужно было улучить момент и двумя тремя выстрелами решить вопрос, они устраивают бойню.
– Ну всё, – вдруг сказал Гога. – Приехали.
Я потянул вожжи на себя, останавливая упряжку.
Дорога, вильнув на повороте, упиралась в огромное, сколько видит глаз, болото, утыканное редкими почерневшими деревьями. Но не заканчивалась, а продолжалась, круто уходя под воду. Наверное, здесь не так давно просел участок суши. А может, ездят по ней в самый омут некие местные обитатели по своим странным делам.
Зона. Чего здесь только случается.
– Слезайте, – скомандовал Гога.
Я спрыгнул с облучка и оглянулся.
Гога уже без опаски открыл крышку «гроба» и ткнул Троячку прикладом в бок. Раз, другой. Тот замычал.
– Живой? – хмыкнул наш конвоир. – Слезай. Приехали.
Толик застонал, завозился. Попытался сесть.
– Где я? Куда приехали? – переспросил он, слепо вертя головой. – Уже лагерь? Где мы?
Одну руку он прижимал к животу, другой тёр лицо.
– Приехали-приехали, – весело подтвердил Гога. И уже мне: – Помоги ему.
Пока я возился с Троячкой, «камуфляжный» достал из кармана яблоко и сочно им захрустел.
– Хочешь? – протянул он ещё одно Баркасу, тот отрицательно мотнул головой.
– Давайте вперёд, – скомандовал Гога невнятно, когда я помог Толику, тот почти висел на мне, стать на землю.
– Куда? – не понял я. – К воде?
– К воде, – легко подтвердил Гога. – Сейчас паром
Я взял бродягу под руку, и мы подошли к самой кромке болота. Было до звона в ушах тихо, ни плеска, ни шелеста, ни кваканья.
– Что происходит? – не унимался Толик. Он всё время пытался обернуться на ходу. – Где я? Кто вы такие?
Огрызок яблока просвистел у моего уха и плюхнулся в воду.
Осознание того, что вот-вот произойдёт, пришло ко мне одновременно с двумя, почти слитными, щелчками предохранителей за спиной.
Я машинально подтолкнул Троячку вперёд, тот по инерции пробежал несколько шагов, споткнулся, рухнул в мутную трясину. Не успел я последовать за ним, как сзади застучали автоматные очереди. Три пули ударили мне в спину. Четвёртая, я уже падал в болото, насквозь пробила голову.
Я взмолился, что бы тут оказалось достаточно глубоко, и мои молитвы были услышаны: снизу пахнула холодом чёрная бездна омута.
Мутная вода сомкнулась за спиной, скрыла от солнечного света, но не от пуль. Еще две настигли меня: одна разорвала ухо, другая перебила левую руку. Рядом дергался тоже раненый Толик Троячка. Погружение было для него неожиданностью, он не успел глубоко вдохнуть и теперь пытался всплыть. Я схватил его за широкий армейский ремень, придержал, получив локтем в лицо. Вода стала рыжей от нашей крови.
А на берегу и не думали успокаиваться. Снова глухо застучали автоматы.
Вот и всё, – подумал я, ожидая, когда же начнёт угасать сознание. Было больно, отчаянно хотелось дышать. Рядом корчился тонущий бродяга. Я почувствовал, что он вот-вот сдастся и наберёт полные лёгкие болотной жижи. Попытался, была – не была, вытолкнуть его на поверхность, но Троячка намертво вцепился в мою руку. Пришлось и самому грести навстречу солнцу, теряя остатки сил.
В этот момент над нами промелькнула чья-то большая тень, вода вокруг вскипела, раздался яростный рёв. В ответ автоматы, будто взбесились, выдав по длиннющей очереди.
Когда я таки вынырнул, вокруг меня вились в воздухе и лупили о поверхность вспенившейся воды, похожие на водоросли, толстые и тонкие щупальца. Казалось, их было тысячи. Несколько штук тут же прилипли к моим рукам и спине.
И, не успел я осмотреться и надышаться таким вкусным воздухом, меня вдруг рвануло и снова понесло куда-то болотную бездну. Хорошо я как раз вдох успел сделать.
Скорость движения была такая, что у меня голову подбородком прижимало к груди. Плюс вращение. Через пару секунд я уже не понимал, где верх, где низ. Поэтому когда меня выбросило на поверхность, я не сразу понял, что лечу над водой. И лишь грянув на берег и пропахав по траве метров пять, до меня дошло – суша. Рядом грузно рухнуло тело несчастного Толика. Он тут же скрючился, держась за торчавший из живота обломок колючки, и громко заскулил.
Это что же выходит: Липучка, он же «Дерьмомёт», нас спасал что ли?