Гром гремит дважды
Шрифт:
– Ты на него так смотрел, как будто убить собирался, – сказал Тао, понизив голос. – Поосторожнее. А то он в другой раз предупреждать не станет. И, это… Ну, тут и помимо консерватории есть места.
Он содрогнулся, будто вспомнил что-то. Везучий. Я вот – ничего вспомнить не могу. Только тот светящийся круг на полу, и всё.
– Не собирался я его убивать, – сказал я тихо.
Не собирался. Просто смотрел в глаза, а у китайцев так не принято. Откуда-то я и об этом знаю.
– Тао! – заорал толстяк Шен, выскочив за спиной моего напарника. – Второе предупреждение!
Тао от неожиданности подпрыгнул
Больше я к Тао не лез. Во-первых, говорить, когда со всех сторон визжат и гудят станки, было неудобно, а во-вторых, не хотелось снова подставить пацана. Он явно был из тех, кто не может одновременно говорить и работать.
Да и материала для размышлений хватало. Школа Цюань. Цюань – значит кулак. Возможно, здесь обучают каким-нибудь единоборствам. К чему тогда этот цех? Испытание на прочность, прежде чем попадёшь к учителю? Нет, бред какой-то, тогда уж проще было заставить этими лопатами ямы копать.
Зайдём с другого бока. Вокруг – китайцы, говорят по-китайски, но я их отлично понимаю. Больше того – сам говорю свободно. Однако уверен, что этот язык мне не родной. А какой тогда родной?
Память ответов пока не подбрасывала. Я очищал чурки, складывал их в поленницу, откуда их потом забирали другие и несли к станкам, где чурки распиливали, получая какие-то заготовки, которые шли дальше, в глубь цеха.
Тао работал всё хуже и хуже. Часто останавливался, оглядываясь, нет ли поблизости Шена. Я заметил на черенке его лопаты следы крови.
– Да что с тобой сегодня? – Шен, подкравшись к Тао, дал ему подзатыльник. – Ещё одно предупреждение – и я позову воспитателей.
Воспитатели, ага. Всё интереснее и интереснее.
– Я работаю! – огрызнулся Тао.
– Плохо работаешь! Надо быстрее! Почему новичок делает в три раза больше, чем ты?
– Потому что у меня руки в перчатках, – сказал я, не отрываясь от очередной чурки и не глядя Шену в глаза. – Дайте ему перчатки – и он будет работать не хуже.
Всё-таки молчание, наступившее после этих слов, заставило меня поднять взгляд. Толстяк Шен внимательно на меня смотрел, будто хотел убедиться, что я действительно существую. Что-то там, в его лысой голове происходило. Он отвернулся от меня и вновь уставился на Тао, сложив руки на груди.
– Работай. Я посмотрю.
Тао, стиснув зубы, соскабливал кору. Шен стоял над душой. Разговоры вокруг смолкли, казалось даже, что станки стали работать тише.
Лопата Тао неудачно скользнула, он со стоном подался вперёд вслед за ней. Разжал одну руку, посмотрел на кровавые мозоли.
– Дерьмо. – Толстяк сплюнул на пол. – Третье предупреждение.
– Подождите! – закричал Тао. – За что? Я ведь работаю!
– Много веселился. Много болтал, – сказал Шен, и мне показалось, будто он что-то нажал в кармане своей спецовки.
Я затылком, спиной ощутил чьё-то быстрое приближение. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы не повернуться с лопатой наперевес. Не надо, Лей. Ты ещё совсем ничего не понимаешь тут. Помнишь? Сначала разберись, потом – действуй. Помнишь… Откуда – другой вопрос.
Слева мимо меня прошли, один за другим, трое взрослых мужчин
– Этот? – Шедший первым «воспитатель» ткнул дубинкой в сторону Тао, который стоял, держась одной рукой за лопату, будто утопающий за соломинку.
Шен кивнул.
– Я работал! – выкрикнул Тао.
– Ну, наверное, плохо, – чуть ли не ласково сказал «воспитатель», а в следующий миг его дубинка ударила Тао по спине.
Тао закричал, упал на колени. Дубинка воспитателя поднялась вновь.
– Эй! – крикнул я, разгибаясь.
Это уже переходило все границы. С любителями махать дубинкой по поводу и без я привык разговаривать быстро и жёстко – так, чтобы этот разговор они запоминали надолго.
Меня услышали. Наверное, мне повезло, что в этот момент я изо всех сил хватался за ускользающую ниточку памяти: где я привык разговаривать быстро и жёстко? Кто любил махать дубинкой по поводу и без? Это недовоспоминание меня отвлекло, и когда двое воспитателей налетели, я не успел вовремя поднять лопату. Если бы успел и кого-то из них ранил или убил… Чёрт знает, что бы со мной сделали.
Но меня сшибли с ног и прижали к полу. Дубинка вдавилась в кадык. Я не мог дышать, меня сотрясали рвотные спазмы. Я сдерживал их только потому, что понимал: если вырвет – тут же и захлебнусь.
– Этого тоже берём? – спросил воспитатель.
– Да бросьте, вы меня совсем без работников оставите, – сказал Шен. – Мальчик просто первый день здесь, не успел понять, что к чему.
– Воспитанник не должен повышать голос на воспитателя.
– Знаю, знаю. Мы с ним поговорим.
Дубинка исчезла. Я вдохнул, выдохнул. Откашлялся. Двое воспитателей мимо меня протащили упирающегося Тао. Третий остановился и, наведя на меня шокер, нажал кнопку. Яркая молния разряда метнулась между контактами. Наверное, мне нужно было испугаться. Но воспитатель не стал дожидаться реакции, а ушёл вслед за остальными двумя.
– Хорошо работаешь. – Ко мне подошёл Шен и протянул руку. – Те, кто хорошо работают, передают от меня записки на кухню.
Он подмигнул. Я, помедлив секунду, взялся за протянутую руку и встал.
Глава 2. Школа Цюань
У меня в глазах рябило от бесконечных берёзовых чурок, когда, будто глумясь, прозвенел обычный школьный звонок. Я поднял голову, выпрямил спину, не веря, что это – конец. Я уже перестал думать о том, кто я, где я и почему. Мысли затопила усталость.
– Закончили! – прогремел голос Шена. – Спасибо за работу!
– Да подавись, – буркнул я себе под нос.
Лопату я поставил туда же, куда ставили остальные, перчатки сдал Шену и, увлекаемый толпой галдящих парней, вышел на улицу.
Прохладный вечерний воздух освежил лицо. Летней духоты нет, весенней влаги тоже не чувствуется. Осень, наверное.
Я глубоко вдохнул, выдохнул. Попытался определить, который час. Уже стемнело, но ещё не ночь. Значит, часов восемь-девять.
Выйдя из цеха, мы оказались в засыпанном белым песком внутреннем дворе большого здания. Здание было трёхъярусным. Внизу располагался цех, с другой стороны – что-то ещё. Оттуда вышли, весело переговариваясь, два десятка крепких, бугрящихся мускулами парней.