Гром гремит дважды
Шрифт:
– Держи.
Наконец-то вода. Я взял стаканчик и заставил себя пить медленно, небольшими глоточками, чтобы желудок правильно принял живительную влагу и выжал из неё максимум пользы.
– Открой рот.
Я открыл. Воспитатель посветил внутрь фонариком, наклонился, морщась.
– Язык подними.
Я подчинился.
– Хороший мальчик. Сразу бы так.
Закрыв рот, я выдавил виноватую улыбку. Воспитатель улыбнулся ещё шире. Однажды я засуну шокер ему прямо в задницу и буду давить на кнопку до тех пор, пока заряд аккумулятора не
Завтрак мы с Тао пропустили. Я попросил ещё воды, но получил только тычок в спину дубинкой.
– В цеху попьёшь, – тихо сказал стремительно приходивший в норму Тао. – Там есть раковина.
Я кивнул.
Нас вывели во двор, под рассветное небо. Ученики валили из столовой. Часть пошла в цех, часть – к воротам. Похоже, какие-то работы ведутся и снаружи. Ну, логично – берёзовые чурки ведь откуда-то берутся.
На середине двора мы влились в поток других Черепах – ребят в чёрных ифу.
– Как консерватория? – спросил парень с уже изрядно отросшими волосами, которые можно было расчёсывать. – Выучил новые песни?
Он обращался к Тао. Я думал, Тао сейчас бросится на него, не потерпев насмешки над пережитыми мучениями, но он беззаботно рассмеялся:
– Парочку да. На прогулке напою.
– Ой, не надо! У тебя совершенно нет слуха.
Они смеялись, идя рядом. Я тащился следом и смотрел на них. «Быстро привыкнешь, – вспомнились слова Ниу. – На самом деле тут неплохо». Наверное, даже в аду грешники говорят друг другу, что, в общем-то, тут неплохо. Уж лучше, чем в раю, где одни неженки, с которыми и поговорить-то не о чем.
Ниу оказалась легка на помине. Когда я уже подошёл к двери цеха, она появилась откуда ни возьмись, сунула мне в руку свёрток вощёной бумаги, шепнула: «Спрячь пока!» – и унеслась прочь.
Я проводил её взглядом. Она бежала, как ребёнок, песок летел у неё из-под ног. Интересно, сколько ей лет? Кажется, не моложе меня. Впрочем, сколько лет мне, я тоже толком сказать не могу.
Свёрток я сунул под куртку и вошёл в цех.
– Лей – герой! – насмешливо встретил меня Тао. – Говорил, не будет пить лекарство, а сам съел таблетку, слова не сказав.
Друг Тао смерил меня взглядом.
– Видел бы ты, что он вчера в столовой устроил. Но он хотя бы до конца ужина потерпел. А ты – бестолочь.
– Я зато половину работы пропустил, – оскалился Тао довольной улыбкой.
– Ты говорил, где-то тут можно попить, – напомнил я.
Тао указал в дальний край цеха. Я пошёл туда. Звонка ещё не было, начинать работу никто не торопился. Я прошёл мимо бассейна, рядом с которым лежали напиленные с вечера чурки. Дно бассейна было застелено металлической сеткой, бетонные стенки покрывал коричневый налет. Для чего нужен этот бассейн – я не понял. Сейчас он был пуст, иначе я бы не стал
Раковина оказалась в углу. Я открыл ржавый кран, наклонился и первым делом умыл лицо. Как всегда после бессонной ночи кажется, что лицо – чужое. В этот раз, впрочем, ощущение соответствовало действительности. Соотнести себя с тем, что показывало мне мутное треснувшее зеркало над умывальником – не получалось, хоть убейся.
Я закатал длинноватые рукава ифу и осмотрел руки. Никаких следов от инъекций. Чистые вены. Что же я тогда вспоминал? Или это – просто бред, вызванный вчерашней таблеткой?
Я незаметно огляделся – никто на меня не смотрел – достал зажатую между губой и десной таблетку и спрятал её в подвёрнутый рукав. Только после этого, нагнувшись, поймал губами тепловатую струйку воды.
– Что мы вообще делаем? – спросил я.
Мы терзали берёзу уже не меньше часа. Я едва на ногах держался, есть хотелось так, что в глазах темнело, но толстый Шен вечно крутился поблизости, и я не хотел доставать свёрток при нём. Привяжется опять со своими «предупреждениями», а я, может, ещё и Ниу подставлю. Не зря же она велела свёрток припрятать. Пока не разберусь с местными порядками, лучше не высовываться.
– В смысле? – Тао опять, как вчера, замер, положив лопату на чурку.
Он снова работал без перчаток и то и дело перехватывал черенок поудобнее, чтобы не тревожить кровавые мозоли, что, конечно, было невозможно.
– Вот это всё, – мотнул я головой, имея в виду цех. – Зачем? Что на выходе?
– Палочки.
– Чего?
– Мы производим палочки для еды.
Тут даже я замер и уставился на Тао. Нет, он говорил серьёзно.
– Те, которыми едим в столовой? – уточнил я.
– Ну… и их тоже, наверное. Но большую часть – на продажу.
– Куда?
– Ну куда… В магазины, кафе, фастфуды. Людям.
Я заставил себя опустить взгляд и вернуться к работе. Потрясающе. Стоять весь день, не разгибаясь, чтобы сделать какие-то грошовые палочки. В прежней жизни знать не знал, насколько это сложный и трудоёмкий процесс.
Тао опять прощёлкал приближение Шена, и тот на него наорал, вынес предупреждение. Я вздохнул. Надо отсюда выбираться. Никакого желания «привыкать» не было. Лучше уж сдохнуть на улице от голода, чем положить жизнь на выплату какого-то долга, о котором я даже не помню.
К тому же надо разобраться со своим прошлым. Все эти воспоминания – о чём они? Что со мной сделали? А главное – кто? Одно очевидно: всё, что я вспомнил, происходило не в этих стенах. Здесь я недавно. Значит, искать виновника – если он, конечно, существует, – тоже надо снаружи.
Тао шёпотом выругался, когда рука скользнула по черенку, опять остановился, затряс ладонью. На лице его было написано страдание.
– Почему тебе не выдают перчатки? – спросил я.
Тао угрюмо промолчал, глядя в сторону. Я, посматривая на него, не забывал обрабатывать чурку.