Гром победы
Шрифт:
Прервалось дыхание. Замолкла.
— Такова... — глухо произнёс государь. — Такова...
Он будто не то чтобы не верил, но как бы опасался своего впечатления теперешнего, внезапного, о ней. Она молчала. Он заговорил снова:
— Думалось мне прежде, ты в тишайшую сестрицу мою удалась, в скромницу Федосью Алексеевну, а ты, выходит, в Софью пошла... — Взгляд его смягчился. Она успокаивалась. Но он спросил сухо и будто недоверчиво: — До коронации материной — что тебе?
— Государь! Полагаю себя вашей преемницею и помощницей. И ежели вы объявите об этом гласно... И, стало быть, может возникнуть прельщение и
Он молчал тяжело. Пальцы обеих рук, тёмные, жёсткие, большие, легли на столешницу широкую, на бумаги деловые раскинутые...
— А ежели тебя, объявленную наследницу, помянут люди «выблядком», не в законе рождённою девкою, этого не опасаешься? Дочь — императрицы — не помянут попоено. Или боишься, мать предаст?!
Бешенство, злобная ирония задрожали в силе его голоса. Она ведь знала, как любит он мать. Нет, о матери — нельзя...
— Не боюсь, — выговорила.
— Так-то! Всё ли мне сказала?
— Нет, не всё. О герцоге Голштинском...
— Влюблена?
— Речь не о моих чувствах, но о благе Российского государства. Супруг мой не должен иметь права на российский трон. Но я должна иметь супруга и законных наследников...
— А не боишься? — Отец сделался лукав и силён. Болезненность ушла, отошла, исчезла. — Не боишься? Нудеть ведь станет, Шлезвиг просить... Ведаешь небось?
— Полагаю, удовлетворится сиею должностию супруга законной наследницы престола всероссийского, — отвечала сдержанно и с достоинством. — О Шлезвиге помыслим позднее. Всё в зависимости от сложения русских земель на Севере, Ваше величество.
— Книги читаешь? — вдруг спросил.
— Ныне читаю Боссюэ [13] , Ваше величество. «Всемирную историю» — «Histoire universelle».
— Андрею Иванычу накажу — будет учить тебя, что есть дипломатия и дела правления...
Наклонила голову...
Государь самолично проводил её до галереи. Там оказались мадам д’Онуа и неизвестный Айне. Поклонились. Государь воротился к себе. Неизвестный проводил цесаревну и её воспитательницу до кареты...
<13
Боссюэ Жан (1627 — 1707) — французский литератор и церковный деятель, автор книги «Рассуждения о всемирной истории», в которой проводит идею божественного происхождения абсолютной власти монарха.
Возможно, что и трудно поверить, но сама идея системы, гарантирующей государственную стабильность, — живой парламент, двухпартийные качели Гладстона и Биконсфилда [14] — всё то, что обрело настоящую жизнь лишь в Англии второй половины XIX века, сама идея зародилась в России Петра...
Вечером, отпустив горничных девушек, Анна велела позвать мадам.
14
...двухпартийные
Ночное платье, неяркий свет двух свечей — это настраивало на доверительную беседу.
— Тот, который проводил нас, ваш друг... Я не помню, где мне доводилось видать его... Кто он?
Мадам поняла, что на этот раз её воспитанница действительно желает знать, «кто он».
— Граф Саитий, Ваше высочество, Франц Матвеевич, обер-церемонийместер Его величества. Человек надёжный и верный...
— Приведите его, представьте мне...
...Граф при ближайшем рассмотрении оказался умеренно плотного сложения мужчиной лет сорока. Выражение лида его было мягкое и немного рассеянное. Лицо не было смуглым, но даже и не виделись, а скорее ощущались в этих чертах намёки на уроженца юга — легчайшая косинка глаз, губы, выпуклые чуть более обычного...
— Вы не француз... — произнесла девушка.
— Я родом из Пьемонта, Ваше высочество, Франческо Санти...
— Италия...
— Да, Ваше высочество...
— Я многое слыхала и читала о красоте итальянских городов... Хотелось бы мне увидеть... — Она замолчала, вспомнила неожиданно отчётливо, что не одною лишь красотой известны итальянские города, там, в Неаполе, в Венеции, скрывался брат Алексей... чего искал? на что надеялся? кто, в сущности, он был, её старший брат?..
— Великий государь Пётр Алексеевич пригласил меня от графа Гессен-Гомбургского в Россию, имея в виду цель составления гербов городов российских...
Анна сделала два мелких кивка черноволосой, гладко причёсанной головкой...
— Каких событий следует ожидать в ближайшем будущем? — спросила и чуть сощурилась.
— Коронации Её величества...
— Монс и князь Меншиков — неприятели мне? — проронила, будто с безразличием.
Он молча поклонился.
— Вы, Андрей Иванович Остерман и Бассевиц, посол Голштинского герцога... я верно называю?
— Да, Ваше высочество...
— Смогут ли воспрепятствовать?..
— Надобно пытаться... Будет зависеть от того, насколько ладят меж собою неприятели ваши...
— Я полагаюсь на вас...
Его поклон...
...Она сердилась на себя. Чутьё пробудившееся подсказывало: справиться с интригой Меншикова и Монса на самом-то деле не так трудно. Да, это было что-то очень простое, совсем простое. И сами они были грубы и просты. Но вот не давалось ей, никак не могла ухватить конец нити, чтобы размотать клубок...
Андрей Иванович стал приходить в её покои и учить её. Конечно, об этом говорили, все понимали, что это, и понимали, что с ведома государя... Стало быть, все понимали уже об Анне. С герцогом государь и государыня были любезны.