Громовые степи
Шрифт:
В конце он сделал приписку: ему кажется, будто они должны в скором времени встретиться, хотя совершенно не представляет как.
Письмо подняло настроение, но приписка о возможной скорой встрече больно кольнула в сердце.
Послания от Сергея стали приходить чаще. Последний раз он написал, что его направляют на краткосрочные курсы младших лейтенантов в Ростов-на-Дону. Зина отвечала однообразно, не знала, о чем писать. Не скажешь ведь о косых взглядах знакомых, о словах матери, об Иване Степановиче, только и остается — о работе, но и там ничего интересного, одно и то же: включай да выключай штекеры. С душевной болью она понимала:
Вскоре почтальон принес треугольник из Ростова. Сергей сообщал, что начались регулярные занятия на курсах но восемь часов в день, да еще самоподготовка три часа, описывал свое житье-бытье. В его письмах нередко оказывались зачеркнутыми чернилами целые строчки. Иногда удавалось их прочитать. В таких строчках говорилось, что их занятия нередко прерываются, когда приходится участвовать в операциях по уничтожению диверсионных групп, вместе с жителями города ликвидировать последствия налетов авиации противника.
Иван Степанович появлялся иногда во время ночного дежурства. Зине не хотелось, чтобы он приходил. Но одной тоже скучно. Правда, последнее время Иван Степанович мало говорил, больше молчал, отзывал за аппаратную стенку, от окна подальше, обнимал, прижимал до хруста в позвоночнике слабевшее тело, поглаживал руками грудь. Но сказать, чтобы ушел, ей было почему-то неудобно.
Встретила Зина как-то сестру Сергея около магазина, стала рассказывать о письмах. Но Лида даже не дослушала до конца, повернулась и ушла, не проронив ни слова.
Осуждающие взгляды стала вскоре чувствовать на себе и Клавдия Сергеевна. Многие, кто еще до недавнего времени обращался с различными просьбами, за советами, с кем можно было поделиться своими радостями и невзгодами, теперь отводили глаза в сторону, спешили побыстрее пройти мимо.
Сегодня Клавдия Сергеевна с горем пополам дождалась конца дежурства. Не шла работа, все валилось из рук. Хотелось побыть одной, подумать, как жить дальше. Прямо-таки по сердцу прошелся разговор с главврачом. Еще утром он позвал ее к себе в кабинет и рассказал, что на бюро райкома партии от него и директора школы в резкой форме потребовали поднять в коллективах моральный дух сотрудников. Главврачу намекнули, что в дом к его подчиненной наведывается учитель, Иван Степанович. Народ никак не разберется, к кому он шастает. Выходит на рассвете, а кто в это время дома, дочь или мать, неизвестно. Коллега сказал, что понимает абсурдность слухов, но счел необходимым предупредить о реакции секретаря райкома.
— Не хотелось бы этого, — после некоторого раздумья закончил главврач, — но вам, быть может, лучше уехать из Батурино. У меня в Михайловском райздравотделе брат работает, он может помочь с переводом. Подумайте и скажите ваше мнение на этот счет. Хорошие врачи везде нужны. С военкоматом уладим. В Батурино на днях приехали двое эвакуированных врачей из Белоруссии, они вас заменят.
Клавдия Сергеевна не стала скрывать от дочери этот разговор. Она уже не корила Зинаиду — что толку. В голову не приходило покинуть насиженное место во время войны, привыкла к Батурино. Семья жила в одной половине райисполкомовского дома, в центре, на виду. Приехала Клавдия Сергеевна из Средней Ахтубы, куда была направлена по распределению после окончания Сталинградского медицинского института и где вышла замуж. «А теперь уезжать. Что скажет Петр, что подумают люди? Зинка, Зинка, дура
Отпросилась съездить в Михайловку, удивительно быстро удалось уладить все вопросы в горздравотделе, пообещали дать комнату. На душе было тяжело.
Наконец Зина решила написать Сергею обо всем, что произошло. Она не стала скрывать ничего. А в заключение приписала: «Буду ноги мыть и воду пить, если простишь. Так уж получилось, — нет тебя, но ты в моем сердце».
С первыми осенними днями Клавдия Сергеевна и Зина погрузили свое небогатое имущество на попутную полуторку, идущую в Сталинград, и со слезами на глазах покинули Батурино.
Утром Анна Михайловна сообщила Лиде:
— Перевели Клавдию Сергеевну то ли в Себряково, то ли в Арчеду вроде бы заместителем главного врача. Ну и слава богу.
XII
Только-только заалел восток, когда Сергей поездом прибыл в Ростов-на-Дону. В переполненном общем вагоне свободных мест не оказалось. Не занятой была лишь верхняя боковая полка, на которой чемодан, и тот еле укладывается из-за проложенной здесь трубы. Две ночи промаялся он на этой «плацкарте», прицепляя себя к трубе поясным ремнем. Рука спадала, стоило хотя бы немного заснуть на спине. Более или менее удобно было лежать на правом боку, обняв злополучную трубу, но ощущение пустоты за спиной не позволяло расслабиться.
Город встретил прибывшего темными окнами вокзала, замусоренным перроном, множеством снующих туда-сюда военных. В комендатуре сказали, что через пару часов подойдет автомашина за всеми прибывшими на учебу в школу НКВД.
— А пока, старшина, — сказал дежурный, — погуляй по городу, сходи к Дону, почувствуй нашу атмосферу.
Дон-батюшка! Река открылась перед Сергеем всей своей широтой и голубой гладью вод. Величие! Аж дух захолонуло. Дед, прадед да и отец — донские казаки, но Дона никто из них не видел. Бузулук, Хопер, реки в дальних краях — там побывали донские казаки, а родные берега им не знакомы.
«Дед порадуется, будет что ему рассказать. Эх, Зину бы сюда, посмотрела бы на эту красоту!»
Сергей долго любовался могучей рекой, затаив дыхание. «Всякое она видела на своем веку. Какие люди здесь бывали! — Петр Великий, Пугачев, Разин. А река, как и прежде, спокойно несет свой воды». Он подошел к берегу, опустился на корточки и «бычком» напился, потом снял гимнастерку, умылся. Благодать! Зеленоватые широкие волны мягко накатывали на прибрежные камешки, подходили к самым ногам и не спеша отбегали назад.
Ростовская школа НКВД до войны готовила младший комсостав для войск по охране железнодорожных сооружений. По приказу НКВД СССР в конце июля 1941 года учебное заведение объявило первый набор на курсы младших лейтенантов с трехмесячным сроком обучения.
Казарма! Сколько радостного в этом слове после фронтовой жизни!
В учебный процесс курсанты включились уже на следующий день. Не все шло гладко на первых порах. Прибывшие на учебу в своем большинстве — фронтовики. А тут ежедневно по четыре-пять раз выполнение упражнений по стрельбе из винтовки и нагана. На одном из перерывов в кругу курсантов Сергей высказался, что не стрелков же из них готовят, а командиров. На фронте настрелялись, да и еще придется. Вечером с ним уже беседовал политрук школы. С тонкими поджатыми губами, прищуренным взглядом бесцветных глаз, въедливым голосом, он не скрывал своего раздражения.