Грон. Трилогия
Шрифт:
Центор побагровел. Обвинение явно было несправедливым, но сладковатый аромат супремы уже ударил ему по мозгам, и его мысли приняли совсем другое направление. Да еще сидевшая перед ним женщина слегка изменила позу, чуть отставив ножку (так что обнажилась щиколотка) и приподняв плечи, отчего отлично видимая в большом серебряном зеркале грудь поднялась и напрягшиеся соски вызывающе натянули ткань. Вообще-то супрема одинаково действовала на любую особь вне зависимости от пола, но Эсмерея уже привыкла к ней и могла держать себя в руках.
— Я… э-э… да, Госпожа. — Центор облизал внезапно пересохшие губы.
— Что «да»? Я больше не могу рассчитывать на ваших людей, как на хороших воинов?
— Э-э-э… нет, Госпожа, то есть… — Центор уже слабо соображал, прилагая неимоверные усилия, чтобы удержаться на месте. Эсмерея едва заметно улыбнулась и втянула воздух раздувшимися ноздрями. О Творец, супрема все-таки действовала и на нее, и сегодня эта смесь терпкого мужского пота, чеснока и немытого тела, которая вчера вызывала
Эсмерея медленно поднялась на ноги, стараясь, чтобы ее позы, перетекающие одна в другую словно вода, были воплощением сладострастия, так же медленно повернулась, при этом умело зажав подол между длинных стройных ног и прижавшись бедром к столику, отчего толстая материя туго натянулась, растянув вязку и превратившись в тончайшую сетку. У центора перехватило дыхание. Он вдруг понял, что, несмотря на плотность платья и обилие украшений, стоящая перед ним женщина практически обнажена… и бесстыдно демонстрирует это.
— Итак…
О-о, сейчас это был совершенно другой голос. Голос, буквально сорвавший центора с места и бросивший его к этой женщине. Эсмерея рассерженно вскрикнула и звонко хлестнула его по щекам, но для опытного ветерана чувствительными могли быть только удары, после которых остаются шрамы. Поэтому Эсмерее пришлось закричать. В следующее мгновение дверь резко распахнулась и на пороге выросла фигура молодого раба с искаженным лицом и с кинжалом в руке. Центор был слишком опытным воином, чтобы его можно было достать вот так запросто, с открытой для удара спиной, даже на самой вожделенной женщине. Он отшвырнул Эсмерею в сторону, отчего она рухнула на ложе, пребольно ударившись бедром о его край, и, поняв, что вытащить меч, который болтался у него на боку, он уже не успеет, резко выбросил вперед руку. Кинжал скользнул по предплечью, располосовав руку до локтя, но в следующее мгновение другая рука центора уже вцепилась в горло раба и сдавила его. Тот захрипел и попытался вновь ударить кинжалом, но центор уже сноровисто перехватил его руку и еще сильнее сдавил горло. Его движения были точны и экономны (еще бы, в конце концов это была та работа, которой он занимался всю свою жизнь). Раб задергался, выпустил кинжал и попытался обеими руками вцепиться в его пальцы, стискивающие горло. Центор довольно оскалился и, зарычав, еще сильнее стиснул пальцы. В горле у юноши что-то хрустнуло, он дернулся и, выплюнув увесистый кровяной комок прямо в лицо центору, обмяк. Центор довольно крякнул и, отшвырнув тело, повернулся к женщине. О боги, она полулежала на ложе совершенно нагая. Всю ее одежду составляли только те самые браслеты на руках, ногах и ожерелье на стройной шее. Ее глаза сверкали, влажные губы были приоткрыты от прерывистого дыхания, а левая рука была просунута между ног и подрагивала. Центор ошеломленно тряхнул головой. Внезапно Госпожа гибко извернулась и, захватив его за талию обеими ногами, хищно выброшенными вперед в каком-то змеином движении, с силой притянула его к себе. Центор рухнул на ложе, по пути неизвестно каким образом (эти ноги оказались настоящими змеями) повернувшись так, чтобы упасть спиной, а в следующее мгновение Госпожа оказалась на нем верхом. Когда его вздыбленная плоть протиснулась в горячую, влажную пещерку, стенки которой уже вибрировали в сладострастном предвкушении, Госпожа вдруг наклонилась к его шее и какими-то животными, звериными движениями принялась торопливо слизывать с его лица и шеи оросившую их кровь раба, а затем изогнулась и, вонзив ноготки в его плечи так, что ему показалось, будто с него сдирают кожу, утробно завыла. И в этот момент он понял, что НИКОГДА не сможет покорить эту женщину. Скорее стоило помолиться Магр о том, чтобы богиня прибрала его прежде, чем Госпожа покорит его настолько, что он станет тряпкой под ее ногами…
Следующим утром она вызвала к себе служанку из племени траммов. Та молча вошла и остановилась у двери. Эсмерея облизала губы, гортанный язык траммов всегда изрядно напрягал ее горло.
— Скажи, ты не видела в Кире кого-нибудь из своего народа? Траммка поджала губы и несколько мгновений рассматривала Госпожу, потом настороженно спросила:
— Что желает Госпожа?
Эсмерея нахмурилась. Траммка была ее прислужницей уже более десяти лет, с того момента как Орден впервые выпустил ее на охоту за самцами. Но Эсмерея так и не сумела стать для траммки настоящей госпожой. Та была отдана в рабство Ордену в качестве какого-то откупа, но у траммов были свои, несколько своеобразные представления о рабстве. У них господин получал право только на труд раба, а во всем остальном раб из числа траммов считал себя свободным человеком. И если господин начинал требовать от трамма что-то такое, что, по его разумению, не относилось к трудовым обязанностям, требовалось необыкновенное хитроумие, чтобы заставить трамма это исполнить. Причем господином мог быть только один человек, ни продать, ни подарить трамма было невозможно. Эсмерея уже давно подумывала о том, чтобы избавиться от этой своенравной старухи, но ее всякий раз останавливало одно — траммку невозможно было ни подкупить, ни запугать, для нее верность господину или госпоже была столь же
— Ты знаешь, вечером был убит мой глупый раб… Траммка молча кивнула.
— Я хочу, чтобы его голову отделили от туловища и сохранили. А поскольку, как я слышала, ваш народ владеет искусством бальзамирования, намного превосходящим даже искусство жрецов Хемта, ибо обработанные вашими мужчинами головы врагов остаются вполне узнаваемыми даже спустя двадцать лет, я хотела бы, чтобы ты отыскала кого-нибудь из своих соплеменников и договорилась с ним о такой работе.
Траммка несколько мгновений размышляла над ее словами, затем накинула на голову платок и молча вышла из комнаты, оставив Эсмерею гадать, выполнит ли она то, что от нее требовалось, или, наоборот, подойдет к трупу и молча изуродует ему голову, чтобы у Госпожи не было соблазна попытаться заставить ее сделать то, что траммка категорически не хочет делать.
4
— Давай-давай, проходи, не задерживай.
Стражник в легком хлопковом шлеме и тонкой шерстяной накидке сердито пихнул Грона в плечо и устремился к большой двухколесной арбе, запряженной парой буйволов. Грон ухмыльнулся и, потирая плечо, «обласканное» тяжелым кулаком, двинулся вперед.
Он высадился с «Росомахи» два дня назад. Это произошло в десяти милях отсюда, на глухом мысу, в два часа пополуночи. «Росомаха» подошла к берегу на четверть мили, а остаток пути Грон преодолел на лодке, весла которой были обмотаны тряпками. Так что существовала некоторая надежда, что Ордену пока неизвестно, в каком именно месте побережья Великий Грон ступил на землю Венетии. Что же касается самого факта, что он таки ступил на этот берег, то о нем Ордену или уже доложили, или должны были доложить с минуты на минуту.
Капитан Арамий оказался хорошим рассказчиком. У него действительно была довольно интересная жизнь, и не все грузы, которые он перевозил, были так уж безобидны. Сказать по правде, те, которые можно было считать безобидными, довольно редко бывали на борту его акки. Ибо глупо нанимать судно за цену, раз в пять превышающую обычную, чтобы переправить на нем шерстяную ткань из Ллира на Тамарис. Так что Слуй смог изрядно удовлетворить свой профессиональный интерес. Но главное капитан Арамий рассказал в первые же полчаса их беседы…
— Ну что рот разинул, урод! — За спиной Грона послышался свист бича, и он, не оборачиваясь, быстро шагнул в сторону. Бич хлестнул по дороге, подняв тучу пыли, воспользовавшись которой Грон двинул ногой и аккуратно наступил сандалией на самый кончик бича. Из-за стены пыли послышалась ругань возницы, собиравшегося чувствительно наказать нерадивого пешехода, а затем возница рванул бич обратно, чуть не вырвав зажатый под сандалией конец. Из пыльного облака послышался новый взрыв ругани, Грон едва заметно усмехнулся и приподнял сандалию. Следующий рывок был призван высвободить зажатый конец бича, но, поскольку он и так был свободен, рывок этот привел к тому, что конец бича попал по его владельцу. Куда именно, Грон не увидел, поскольку не стал оборачиваться, но вопль и последовавшие за ним глубокие исследования возницей его, Грона, родословной, показали, что удар был достаточно чувствителен. Как раз в этот момент Грон разглядел в паре шагов впереди ступени, ведущие в небольшую таверну, коих всегда много вблизи ворот, рынков и портов, и шагнул к двери. Внутрь он вошел как раз под громко заявленное: «А дед твой был сыном свиньи и ерша, и его мать рожала его хвостом вперед…», но никто из присутствующих не обратил внимания на эти слова. Грон остановился на пороге, осматриваясь. Да-а-а, маленький вход вовсе не означает, что помещение маленькое, впрочем, наверное, все это двухэтажное здание принадлежит одному хозяину и под таверну отдан весь полуподвальный этаж, а основной вход в таверну не с улицы, а со двора. Грон хмыкнул, вспомнив начало своего похода на Горгос, и шагнул вперед…
Сведения, которые сообщил венетский моряк Арамий, заставили их со Слуем серьезно пораскинуть мозгами. В принципе ситуация сложилась для них чрезвычайно удачно. Они узнали довольно много о расстановке фигур на доске еще до того, как был сделан первый ход. Но пока в голове крутилось больше вопросов, чем ответов. Кто та женщина, что наняла капитана Арамия? Какой у нее ранг и какую роль она должна выполнить в атаке на Корпус и Грона? Почему информаторы Слуя не сообщили о ней никакой информации? Откуда у нее столько горгосских солдат… И еще десятки вопросов, на которые у них пока не было ответа. К утру, окончательно сломав мозги, они выработали первоначальный план. Слуй должен был на «Росомахе», как это и предполагалось ранее, двигаться в Хемт. А Грон — в одиночку высадиться на побережье недалеко от Кира Его задачей было идти вдоль побережья, время от времени привлекая к себе внимание мирных обывателей, но стараясь не попасть в руки преследователей. Где-то через пару лун они должны были встретиться где-нибудь в районе Ллира и обменяться полученной информацией. И тогда уже решить, что делать дальше…