Гроза Кровавого побережья
Шрифт:
Но тут заскрипела щеколда. Дверь широко распахнулась, залив пол сверкающей полосой дневного света. В каюту шагнула высокая и тощая женщина. Захлопнув дверь, она сбросила темную шелковую одежду, обнажив мускулистое тело.
— Вместо того чтобы плыть к берегу, я поныряла, — сообщила она мягким хриплым голосом. — Прекрасно. Сегодня утром в гавани нет акул. Я рада, что ты остался здесь, Конан… — Она застыла на месте. Ее глаза еще не привыкли к полутьме. — Я вижу, у тебя гость!
— Сантиндрисса? — вскрикнула Оливия, резко высвободившись из объятий Конана. — Я помню тебя… пиратская девка, кровавая сука из Султанапура! И ты после всего делишь постель с Амрой?
Резко
— Оливия? — Конан встал, схватив взбешенную женщину сзади за плечи. — Обрати внимание, что это не только моя, но и ее каюта тоже! — Выпучив глаза, уроженка Офира вырвалась из рук Конана, бросилась к двери и выскочила на палубу, по дороге расправляя свои одежды. Сантиндрисса тем временем метнулась к стойке с оружием и, перебрав клинки, вытащила из ножен кривую саблю.
Когда она, совершенно голая, со сверкающим клинком повернулась к двери, Конан обнял ее, удержав.
— Дай Оливии уйти, — стал убеждать он пиратку. — Она явилась сюда для переговоров. Она всегда была чересчур ревнива… как и Филиопа до встречи с тобой.
После этих слов Конана женщина-капитан повернулась к нему и обрушила на него свою женскую ярость.
Капитан пиратов с трудом избежал искривленного клинка, отступил и повалился на матрас. С глухими вздохами, приглушенными восклицаниями и звуками, вроде тех, с какими длинные весла с двойной прытью ударяют по воде, любовники боролись на кровати.
В блоках заскрипели тали, и матросы стали сыпать проклятиями и выбирать канаты, когда черно-полосатый парус «Немезиса» был поднят. Надуваясь чуть ниже алого пиратского флага, который вытянулся под свежим ветерком, указывая точно на север, парус быстро наполнился, и палуба под ногами заходила ходуном. Корабль заскользил вперед без помощи весел, которые втянули на корабль и уложили вдоль скамеек гребцов.
— Ну вот, — громко заметил первый лейтенант Джалаф Шах, обращаясь к командиру гребцов Рондо. — Я ведь говорил твоим вшивым ворам, что если они станут грести прямо к земле, то южный ветер найдет нас и облегчит тяжкий труд! Именно поэтому Фердинальд отдал приказ, который я передал им. Почему они ворчали и не спешили выполнять распоряжения капитана, я не могу понять.
— В самом деле? — удивился Рондо. — Теперь у нас есть время отдохнуть, так что можешь наугад выбрать одного из них для наказания… например, как насчет этого пса Ефраима?.. Держите его, парни, и привяжите его к мачте!
С редким рвением несколько пиратов схватили шемита, которому не повезло, и стащили его, пинающегося и упирающегося, со скамьи гребцов. Сняв с пояса плеть, Рондо ловко связал запястья сопротивляющемуся гребцу и привязал его к мачте. Потом он побежал назад к своей скамье, расположенной на корме. Пошарив за ней, он вернулся с пятихвостой плеткой, на каждом хвосте которой был узелок. Моряки называли ее обычно «Рука Тарима».
— Сейчас, взбунтовавшийся негодяй, — начал Рондо, взмахнув плеткой в воздухе под одобрительным взглядом Джалафа Шаха.
— Остановись, командир гребцов!
За спиной у Рондо оказался капитан Фердинальд, поспешно вышедший на корму. Чуть дальше возвышался Амра — вождь Братства и Повелитель Джафара. Тем временем Фердинальд
— Что здесь происходит, лейтенант? Разве этот человек угрожал клинком одному из офицеров?
— Нет, капитан. Он подстрекал к неповиновению, пока мы тащились сюда от берега, — лейтенант в тюрбане махнул в сторону побережья, которое превратилось сейчас в серую линию утесов, едва различимых в морском тумане.
— Так в чем же дело? Мы уже убрали весла, и все закончилось.
— Он уклонялся от работы и подстрекал других, — пожал плечами Джалаф Шах. — Вся команда не очень-то слушается, так что мы решили наказать одного, как пример для остальных.
— Тогда, значит, он зачинщик, — сказал Фердинальд, кивнул и отвернулся.
— Подождите! — шагнул вперед Конан. — Капитан Фердинальд, я не оспариваю твой авторитет здесь, на борту «Немезиса». Но я не люблю плетки, а этот Ефраим — из моей прежней команды. Он — хороший морской вор, верный слуга Амре и Братству… — Конан изучал угрюмые лица гребцов, — … да и многие другие тут из моей старой команды, — милостиво закончил он.
— Ладно… Тогда не стоит его наказывать, — объявил Фердинальд, повернувшись назад, к мачте. — Строго предупредите негодяя и внимательно следите за ним, чтобы держать его в узде. А может, хлестнуть разок-другой во имя справедливости?..
— Повелитель Амра, я должен обратиться к вам, — Рондо, скривившись от самодовольства и назойливости, сжал плетку с пятью хвостами и отвернулся от Фердинальда. — Как командир гребцов, я обнаружил, что этими разбойниками тяжело управлять с помощью только кулака и языка. Пиратский корабль, как и любая купеческая галера или имперское военное судно, нуждается в дисциплине. Впервые я слышу о вашей брезгливости в отношении кнутов, милорд Амра… — Он двинулся к Конану, держа плеть наготове. — Если вы запретите порку, тогда… Что-то в приближающемся командире гребцов заставило Конана насторожиться. И тут он заметил кинжал, спрятанный среди хвостов плетки. Когда острие нацелилось в его грудь, Конан выбросил руки вперед, оттолкнув убийцу. И тут же он метнулся следом, могучими руками стиснув шею предателя. Но раздался крик, и пираты бросились вперед.
Конан почувствовал, как его кто-то ударил. Чьи-то руки потащили его назад. Его ухмыляющаяся добыча вырвалась на свободу. Крики с палубы эхом взметнулись вверх, и срезанный парус рухнул вниз. Конан упал на колени, задыхаясь под множеством слоев парусины, борясь с пиратами, которые пинали и били его через ткань со всех сторон.
Лев Амра был пойман, связан веревками, затянутыми крепкими руками. Те, кто схватил его, привязали Конана к мачте. Одни стянули веревками его ноги, другие запястья, третьи накинули удавку на горло. На глазах Конана Фердинальда подвергли той же унизительной процедуре, пригвоздив его, борющегося, к скамейке. Пират Ефраим был избит до бесчувствия, а потом брошен в трюм. Из остальной команды никто и не собирался заступаться за Конана.
Джалаф Шах важно вышел вперед и обратился к киммерийцу:
— Брат Амра, мы уважаем тебя. Мы поступили бы лучше всего, пощадив тебя и прервав твои мучения одним быстрым ударом ножа. Но ты, как всегда, оказался упрям. У нас не осталось другого выбора, как поднять мятеж и устроить суд по законам Красного Братства.
Когда лейтенант сказал это, Рондо вынес вперед медный барабан, стуча в который задают ритм гребцам. Он поставил его на скамью, и Джавала — пиратский судья и историк — сел возле него. Когда со всех сторон засвистели и весело закричали пираты, чернокожий ударил рукоятью кинжала по барабану и заговорил: