Гроза на Шпрее
Шрифт:
Нунке, довольно потирая руки, улыбается, ходит по кабинету, останавливается у телефона, набирает номер.
— Фред, жду вас, как только освободитесь. Несмотря на мою болезнь, мы с вами выпьем коньяку. Ведь у меня сегодня еще и день рождения. Все остальное расскажу при встрече.
Молодец этот Фред, ничего не скажешь, так прекрасно провернул операцию. Правда, это еще не все, под любым предлогом надо убрать Зикке, слишком много он знает о Нунке. Действовать придется осторожно. Он хорошо законспирирован, успел наладить связи с людьми, и если диверсия сорвется,
Размышления Нунке прерывает стук в дверь.
— А, Зикке, заходите! Садитесь, очень рад вас видеть.
— Герр Нунке, если бы вы знали, как я рад вновь оказаться среди своих! Мне удалось многое сделать. Не все немцы там продались большевикам. Выдав себя за агронома, я объездил немало объектов и везде наладил связи. Мне удалось попасть на завод, производящий витаминную муку для скота. Там тоже есть наши люди. Яд будет добавлен почти во всю продукцию завода, и таким образом он попадет в силос.
— Скажите, герр Зикке, — перебил его Нунке, — люди, с которыми вы договорились, надежны?
— Думаю, что я в них не ошибся. Несколько дней назад я передал брикеты человеку, который засыплет их в муку. Мне кажется, все сделано чисто. Если бы не та история с Бауманом, я мог бы попортить еще немало крови советской администрации. Но перепуганный тюремщик попросил встретиться с ним. Я понял, чем это мне грозит, и, выполняя ваш приказ, выбыл из Карова, чтобы больше туда не возвращаться. Герр Шульц на всякий случай снабдил меня и Ингу документами. Я — счастливый сын, который, наконец-то, с помощью «Семейного очага» нашел своих «стареньких родителей», еду с женой к ним в гости. Итак, жду ваших указаний.
— Вы — отличный офицер, господин Зикке. Я доложу о вас начальству. Возвращаться в восточный сектор вам нельзя, мы подыщем здесь работу, соответствующую вашему опыту и знаниям.
— Спасибо, господин Нунке, в Мюнхене проживает моя сестра. Если вы позволите, я съезжу к ней.
— Конечно, конечно, господин Зикке. Вы заслужили отдых. Позвоните мне через неделю, и я скажу вам что-то более конкретное. Мы умеем ценить преданных людей.
Старая Зельма накрывала на стол. Сверкали серебро и хрусталь, но от этого дом казался еще более холодным и пустым.
Нунке был в хорошем настроении.
— Значит, с Бауманом покончено. Теперь он будет молчать. Но вы понимаете, Фред, — Нунке сделал многозначительную паузу, — не должно быть никаких свидетелей. Мы живем в мире, где нельзя верить даже самому себе. Понимаете, о чем я говорю?
— Пока нет, герр Нунке… То есть вы говорите о Зикке? Я вас правильно понял?
— Да, Фред. Зикке надо убрать. Это единственный человек, который знает детали операции «Лютц».
— Простите, господин Нунке, но второй — это я. Когда-то вы изволите убрать и меня? — рассмеялся Шульц.
— Да ладно, Фред, мне сейчас не до шуток. Я не имею права провалить задание, которое не успел завершить Зикке. Вам снова придется по делам нашего «Семейного очага» побывать в восточном секторе, на заводе, который производит витаминную муку
— Герр Нунке, извините, что перебью вас. Когда мне надо уехать, чтобы завершить задание?
— В ближайшие дни. Это будет замечательный подарок советской администрации! Придется поголодать и им, и тем, кто работает на них: наконец-то они поймут, какую райскую жизнь несут им Советы. Мы осуществим такую же операцию и с хлебом, но это уже сделают другие.
— Я готов выполнить любое задание, которое принесет пользу моей родине. Хотелось бы только, чтобы вы ввели меня в курс дела подробнее.
— Конечно, Фред. Итак, я поднимаю бокал за вас, за то, что есть настоящие друзья, которые выручают нас в трудную минуту.
Звенят бокалы. Нунке подкладывает Фреду закуски и, откинувшись на спинку стула, объясняет, как и что надо сделать.
Думбрайт жил в роскошном особняке без каких-либо следов бомбежек. Григорий позвонил. Дверь открыл солдат в американской форме и молча провел Григория на второй этаж, в комнату, служившую хозяину кабинетом. Однако там было пусто. Солдат попросил минутку подождать.
Григорий достал сигарету, закурил. Очень странный прием. Босс пригласил его на обед, обещал настоящую итальянскую кухню, спагетти и итальянские вина, говорил, что они прекрасно проведут время за дружеской беседой. Почему же он не встретил гостя? Почему так долго не появляется?
Наконец дверь открылась и вошел Думбрайт.
— Простите, господин Шульц, что я задержал вас. Но произошло непредвиденное событие. Вы ведь знали девушку, которая была с нами в ресторане?
— Извините, мистер Думбрайт, но почему же «знал»?
— Три часа назад, когда я вышел в ванную побриться, Джованна взяла мой пистолет и выстрелила себе в рот.
Григорий так и застыл на месте. Джованна, эта замечательная, милая девушка! Она пошла работать за копейки, лишь бы не попасть на панель. Но все равно этот страшный спрут — богатство и роскошь — ухватил ее своими щупальцами, пытаясь раздавить. Когда Джованна поняла, что постепенно превратилась в продажную девку, которую передают из рук в руки, она не выдержала…
— Препаршивая история, — продолжал Думбрайт. — Но что поделаешь? Могла бы жить, покупать тряпье, ходить по ресторанам и, кто знает — если б затронула мое сердце, оказалась бы в Америке и сделала там карьеру. Видимо, она была сумасшедшей. Еще утром все было в порядке. Я сказал, что пригласил вас на обед, попросил приготовить спагетти. Она обрадовалась, что вы придете, оживилась, повеселела. Обещала все приготовить. Даже отправилась в магазин. И надо же, выкинула такой номер! Что же, царство ей небесное, как говорят в Италии, а нам…