Гроза над Чохирой
Шрифт:
Когда процессия приблизилась к укрытию перед ней, как призрак, явившийся с Серых Равнин, выросла могучая фигура киммерийца.
— Всем стоять! — рявкнул он. — Стоять, или вам конец! - Спутники Конана уже приближались с обнаженными клинками, стараясь отрезать пути к отступлению. Но изменники оказались проворней — они успели сбросить с плеч тяжелый сундук и стремглав бросились к своему суденышку. Один из них перерезал веревку, а остальные, попрыгав в челн, тут же схватились за весла. Однако их командир — а это был Эдрик, находившийся на пару шагов дальше
— Попробуй только шевельнуться — и это будет твоим последним движением в жизни, — холодно сказал киммериец и повернулся к спутникам. — Преследовать остальных нет смысла, нам вполне достаточно этого пса. Ты ведь не станешь скрывать, Эдрик, кто заманил наших солдат в ловушку? Не сомневаюсь, что у тебя найдется его много такого, о чем стоит рассказать. Не правда ли, приятель?
Изменник угрюмо молчал. Конан бросил на него взгляд, не предвещающий ничего доброго.
— Ладно, у нас еще будет время для беседы. — Он убрал меч и махнул рукой трем аквилонским военачальникам. — Пошли! Отведем его в казарму и допросим.
— Послушай, Конан, — обеспокоено сказал Флавий, — как же мы дотащим этот сундук? Его несли четверо здоровых парней, а нам еще надо присматривать за этим мерзавцем.
— Свяжи ему для начала руки ремнем — его собственным, конечно. И следи хорошенько! Ну, а что касается сундука… — Тут киммериец толкнул побледневшего предателя к Флавию, а сам потянулся, как огромный кот, и расправил плечи. — Попробуйте-ка приподнять его с земли, — кивнул он к Глико и Лаодамасу, — так мне будет сподручнее.
Напрягая все силы, два аквилонца, подставив плечи под жердь, с немалым трудом оторвали тяжеленный груз от досок пристани. Конан согнул спину, примерился — и, взвалив ящик на плечи, резко выпрямившись, встал.
— Великий Митра! — протянул изумленный Лаодамас. — Если бы я не видел этого собственными глазами, никогда б не поверил, что человек способен поднять такую тяжесть!
— Ваше дело — не упустить Эдрика, — буркнул киммериец. — И пошли скорее — не могу сказать, чтобы мне нравилось тащить на хребте этот груз, хоть он и был бы чистым золотом!
Вскоре по улицам Велитриума в предрассветных сумерках двигалась странная процессия: впереди Лаодамас и Глико вели между собой связанного изменника, а Флавий, шедший за ними, время от времени подгонял Эдрика, покалывая между лопатками острием клинка. Последним, сгибаясь и пошатываясь под своей неподъемной ношей, шел гигант-киммериец. Когда они достигли казармы, у часового от удивления отвисла челюсть, но, узнав командиров, он проворно распахнул перед ними ворота.
5
Ящик опустили посреди комнаты в казарме легиона Золотых Львов; рядом с ним на табурет был усажен Эдрик со связанными за спиной руками. Четверо военачальников разместились вокруг него.
— Итак, доказательства перед тобой, Лаодамас, — с трудом
Пленник угрюмо молчал, опустив голову.
— Прекрасно, — с хмурой усмешкой произнес Конан, — не хочешь по-доброму, не надо. Флавий, — обратился он к полусотнику, — ты отобрал у него нож? Дай-ка его мне. Не люблю портить свой клинок, — пояснил он остальным. — Когда сталь раскаляется докрасна, это не идет ей на пользу.
По лицу Эдрика разлилась смертельная бледность.
— Я все скажу… — прошептал он сдавленным голосом. — Ты, варвар, и в самом деле не остановишься ни перед чем… Так вот: все началось с того, что наш барон, губернатор Орисконии, предложил мне с приятелями немалые деньги, коль мы поможем ему в одном деле… в таком, что в случае успеха Чохира была бы возвращена пиктам. Мы в своей провинции не очень-то интересуемся судьбой других земель, а монеты мне были нужны… И дурак же я был, что согласился! Когда имеешь дело с благородными, ничего хорошего не жди. Эти чванливые свиньи…
— Эй, придержи-ка свой грязный язык, пес! — возмутился Лаодамас. — Как смеешь ты облаивать родовитых людей! Я вырву твой язык и…
Лаодамас не закончил свою угрозу: нетерпеливым жестом оборвав его, Конан велел Эдрику продолжать. Лазутчик признался, что он со своими людьми по приказу графа Лусиана заманил аквилонский отряд в засаду, подстроенную дикарями. Граф, по словам Эдрика, желал доказать пиктам, что обещанное выполнит — иначе он не получил бы денег, в которых очень в тот момент нуждался.
— А устроил ловушку шаман Сагайета, — добавил Эдрик. — Этот проклятый колдун ведает заклинания, благодаря коим подчиняются ему эти жуткие пиктские гадюки. Говорят, заклятья эти таковы, что душа Сагайеты вселяется на время в тело владыки змей…
Киммериец почувствовал, как при упоминании о гигантских ядовитых тварях по спине его потянуло морозом.
— Как ты считаешь, — обратился он к Эдрику, — зачем Лусиан собирался отдать Чохиру дикарям?
— Понятия не имею, — пожал плечами разведчик. — Мне, как и благородному графу, были нужны деньги, а остальное меня не слишком интересовало…
— И зря, между прочим. Если б ты немного пошевелил мозгами, то сообразил, что наш достойный граф тебя в живых не оставит. Ни тебя, ни других, кто мог бы разболтать о его измене.
Эдрик побледнел еще сильней.
— Великий Митра! Об этом я не подумал… — прошептал он.
— То, что этот тип — предатель, мы поняли, — вмешался в разговор Лаодамас. — Но что, если он врет и наговаривает на графа Лусиана, чтобы выгородить себя?
— Ну, конечно! Ведь благородный нобиль просто не может быть способен на гнусный поступок! — взорвался киммериец. — А отряд он послал на смерть по чистой случайности! Скажи, Глико, ты знаешь, сколько вернулось наших?