Гроза над Чохирой
Шрифт:
— Поздно, Лаодамас! Нам его не догнать — у Лусиана лучший скакун во всей Конаджохаре, Да, собственно, нам он не столь уж нужен — главное, что мы от него избавились. О его измене мы сообщим королю, и пусть сам владыка думает, что делать с графом. Возможно, что достойный нобиль отделаешься лишь ссылкой в другую провинцию… Нам же сейчас надо остановить пиктов! Если они захватят Чохиру, прольются реки крови!
Затем Конан повернулся к солдатам, ползавшим на коленях у лестницы.
— Быстро подберите монеты и отнесите сундук в казарму! А потом мы займемся делали посерьезней —
6
— Одно дело сражаться против пиктов, даже если их и больше в несколько раз, и совсем другое — эти их гадюки, что падают с деревьев, — сказал Глико. — Моих людей сильно напугали рассказы солдат, уцелевших после того страшного боя.
— Так вести войну не по правилам, — поддержал седобородого капитана Лаодамас. — Я никогда не трусил в открытом бою, но змеи — это уже слишком! Надо бы разнесет их там в клочья, а стрелки закончат дело. К тому же и со змеями на равнине будет легче справиться…
— Посмотрел бы я, как ты их туда выманишь, — усмехнулся Конан. — Ведь всякому ясно, что на Чохиру пикты пойдут через Южную Протоку. А там равнин нет, там — сплошные леса.
— Но равнина есть вокруг форта Скондар, — не сдавался Лаодамас. — Мы можем перегруппировать наши силы, занять оборону около крепости, и тогда мои кавалеристы…
— Как ты не понимаешь, что пикты не станут драться там, где не смогут использовать свое преимущество? Мы что же, так и будем сидеть за крепостными стенами и ждать, когда они пожалуют к нам? Ждать придется долго — пока они не выжгут всю Чохиру и утопят ее в крови!
— А ты что предлагаешь? — спросил Глико.
— Я послал в лес своих разведчиков, надежных парней. Они выяснят, в каком месте дикари собираются преодолеть протоку. Вот там мы их и встретим.
— Но змеи?.. — продолжал свое Лаодамас.
— Дались тебе эти змеи! Можно подумать, ты собрался играть в игрушки, а не воевать! Чтобы избавиться от змей, надо прикончить Сагайету, только и всего! И этим придется заняться мне, другого выхода у нас нет.
Поляна Совета находилась на самом берегу протоки, там, где она замедляла свое течение и разливалась настолько широко, что вокруг возникли небольшие заболоченные озерца. Река здесь мелела, и поэтому множество тропок и дорожек сходились к месту, служившему удобной переправой.
Конан вывел свой отряд на большую прогалину на опушке леса. Как обычно, впереди шли копьеносцы с тяжелыми щитами, за ними — лучники, охватившие полукругом край поляны. Кавалерия Лаодамаса встала на правом фланге.
Киммериец обходил воинский строй, проверял снаряжение солдат, немудреными шутками пытался приободрить их, снять напряжение перед боем.
— Ты не забыл выделить людей, которые займутся факелами? — спросил он у Глико.
— Они уже почти готовы, — ответил седой капитан, указывая на группу воинов, которые наматывали на древки копий паклю.
— Хорошо! Только предупреди их, что зажигать огонь надо лишь тогда, когда появятся пикты. Нельзя, чтоб дикари обнаружили нас раньше времени.
Пройдя
— Помнишь, что надо делать? Веди всадников в атаку, когда основные силы дикарей достигнут середины брода. Не позже и не раньше!
— Не нравится мне это: так мы получаем незаслуженное преимущество, — начал свою обычную песню Лаодамас. — А это противоречит кодексу…
— Клянусь Кромом, до чего же ты мне надоел со своими благородными правилами! Вот когда будешь выступать на рыцарском турнире, там и держись своего дурацкого кодекса! А сейчас ты на войне, и твоя задача — любым способом вырвать победу. Короче, ты хорошо понял приказ? Вот и отлично! Понял, так выполняй его!
Снова вернувшись к строю ощетинившейся копьями пехоты и к лучникам, Конан разыскал Флавия.
— Твои парни готовы, капитан Флавий?
Услышав свое новое звание, молодой аквилонец зарделся от удовольствия и гордости.
— Готовы, мой командир! И мы приготовили запасные колчаны!
— Прекрасно. Хоть ты не изводишь меня глупыми рассуждениями о благородстве, правилах и дворянской чести! Я рад, что могу положиться на тебя, Флавий.
Ответом ему была благодарная улыбка новоиспеченного капитана.
К полудню начали возвращаться посланные в разведку лазутчики. Конан внимательно выслушивал их донесения и рисовал какие-то знаки на тонком куске коры, отмечая, где располагаются силы противника.
Пикты начали переправляться через реку только к вечеру. Освещенные лучами закатного солнца, потрясая топорами и копьями, полуголые размалеванные дикари с воинственными криками выбирались на пологий берег протоки.
Стоявший рядом с Конаном Флавий воскликнул:
— Митра! Сколько же их! Опять раз в десять больше, чем нас — как и в том бою!
Конан мрачно кивнул и поднял руку. По этому сигналу боевая машина аквилонцев пришла в действие: копьеносцы выставили вперед свое грозное оружие, лучники положили руки на колчаны со стрелами, загорелись сделанные из древков факелы.
Раздался звук боевого рожка пиктов, и тут же дикари с воем бросились через поляну. Навстречу им ударил град аквилонских стрел.
Орда полуголых дикарей в боевой раскраске с разбегу налетела на выставленные солдатами пики. Их было там много, что когда один напарывался на острие копья, пригибая его вниз тяжестью своего тела, другой тут же, яростно размахивая топором, лез в образовавшуюся брешь. Этот натиск принял на себя второй ряд аквилонских воинов.
Конан сражался в центре строя, как скала возвышаясь среди гандерландских копьеносцев. Тяжелый боевой топор киммерийца без устали разил пиктов, отрубая руки, разбивая черепа и чуть ли не напополам рассекая тела противников. Из горла гиганта вырывался яростный, похожий на львиный рык боевой клич, он с головы до колен был забрызган кровью, от его смертоносных ударов на землю падали все новые и новые жертвы. Убедившись, что схватка с этим страшным великаном несет неминуемую гибель, пикты, несмотря на свое безумное мужество и храбрость, старались держаться подальше от него. Но окровавленный грозный топор настигал их повсюду.