Гроза над морем
Шрифт:
А потом Марта снова склонилась над бумагой, щурясь и вглядываясь в мелкие символы. Ничего не всплывало в памяти, ни одного знакомого слова, ни одной буковки не вспомнилось ей, хотя, казалось бы, она совсем недавно училась читать и писать на старом языке северян. Он был очень красивым для нее, пускай звучал холодно, резко и отрывисто, это ее не отталкивало. Только после смерти горячо любимого дедушки она не вернулась к прежним занятиям, потому что некому было продолжать учить ее, да и, к тому же, каждое воспоминание о таком близком и теплом прошлом заставляло снова и снова сглатывать ком в горле и стирать с ресниц непрошеные слезы.
Правда,
– Прости, но я не знаю, чем тебе помочь, – она наконец подняла глаза. – Если бы мне луну-другую, может быть, прежние знания вернулись бы. А пока…
Она с сожалением пожала плечами. Дэниэл чуть отстранился и снова посмотрел на нее без тени осуждения или упрека.
– Ничего. Никто не может разобраться, не вини себя.
– Что это за бумага?
– Последний привет от моего дяди. Когда ты сказала про остров Сейдан, я подумал о нем. Его корабль погиб где-то там. Говорят, что он оставил мне и моей семье сокровище на острове, но слово siderium – единственное, что я могу разобрать здесь, потому что оно написано на нашем языке. И никто не знает, что бы это означало, потому что если бы это было названием острова, то он был бы на карте. Мой дядя, капитан Ронтид…
– Капитан Ронтид?
Марта ахнула и отшатнулась. Едва не свалилась с постели – корабль все же покачивало на волнах. Дэниэл схватил ее за локти, удержав от падения, и увидел, как она побледнела.
– Что?
– Сокровища капитана Ронтида, – девушка нахмурилась и потерла переносицу двумя пальцами, словно что-то вспоминая. – Именно о них говорил тот северянин, лорд Ингольв. За эти сокровища лорды севера готовы перегрызть друг другу глотку. Мой отец знал капитана, они не были друзьями, но Дерек Ронтид не раз заглядывал к нам, когда я была маленькой. Он погиб, да? – Дэниэл, поджав губы, кивнул. – Как жаль… Но знал бы он, что теперь творится из-за его таинственных кладов и записок!
– Если не хочешь говорить, я не настаиваю… Но что случилось тем вечером?
Марта покачала головой, села поудобнее, натянула одеяло на колени. Дэниэл положил подбородок на скрещенные руки и незаметно рассматривал ее. Тонкие, немного грубоватые черты загорелого лица, темные глаза, кажущиеся огромными из-за худобы, чуть приподнятый носик, пухлые губы, мягко очерченный подбородок, пара прядок, спадающих на лоб.
– Моя семья… Я не знаю, живы ли они, где они сейчас, – тихо проговорила Марта, задумчиво разглядывая дырку на покрывале. – Наше поместье сожгли, многих слуг убили у меня на глазах. Отец, братья и другие мужчины взяли оружие, защищали главные ворота, но потом оборона пала. И тогда мама обрезала мои косы и заставила меня надеть штаны и рубашку Сильвестра – это самый младший из моих старших братьев. Она сказала, что если я притворюсь мальчиком, то у меня больше шансов выжить. Я бежала к морю, надеясь, что мимо будут проходить другие корабли, что они меня заметят. Я увидела ваш корабль, стала кричать, махать руками. Но первыми меня заметили не вы, а… они. Люди лорда Ингольва. Что было потом, ты и сам знаешь…
Девушка прервалась и отвернулась. Дэниэл осторожно, но твердо перехватил ее руку и развернул к себе.
– Все позади. Сейчас тебе нечего бояться. Неужели ты думаешь, что
– Капитан говорил в точности наоборот, – горько отозвалась Марта. – Он сказал,что здесь я не буду в безопасности хотя бы только потому, что вы все мужчины.
– Глупости, Марта. Если мужчина не может защитить девушку, а ищет выгоду в ее несчастье, то он недостойный человек.
Дэниэл решительно встал с гамака и обнял Марту. Об этом он мечтал с утра, когда у них так и не сложился разговор на верхней палубе, и все представлял, как это будет? Что она скажет? Оттолкнет ли его, отвернется или не будет против? Он опасался, что впервые в жизни сердце приняло решение за него, не оставив выбора. А Марта… Она молча прислонилась щекой к его груди, не отстранилась, не оттолкнула. Не удержавшись, Дэн осторожно, едва касаясь, провел ладонью по ее растрепанным золотистым прядям и отпустил, а она, опустив глаза, очень старалась не встречаться с ним взглядом.
Ладони горели, будто он долго-долго держал их над костром. Невидимые искры метались по коже, и он прижимал руки к лицу, чтобы остудить, но пожар внутри ничем нельзя было погасить. Марта тем временем забралась в гамак с ногами и укуталась в тонкое потрепанное одеяло, а он, скрываясь в полумраке, долго смотрел, как она пыталась уснуть.
– Спокойной ночи, Марта, – прошептал юнга и улыбнулся своему пожару. Зачем гасить огонь, если он светит и греет?
* * *
Рулевой Джонни отчаянно зевал и со скуки считал склянки: до окончания его ночной вахты оставалось еще два звонка. До утра было пока далеко, но небо уже светлело, полоска горизонта окрасилась в серый, а звезды потускнели, как старое и давно не чищенное серебро. В предрассветную пору вокруг было тихо, только волны изредка с тихим плеском набегали на борт и с шелестом откатывались прочь. Качка стала совсем слабой, и если бы не предсказание попутного ветра почти на всю дорогу, Джонни бы уже готовился к штилю.
На краю гроты-гика к вкрученной в древесину железной петле покачивалась плотно закрытая банка из темного стекла, в которой тускло поблескивала сальная свеча. Открытый огонь на корабле был запрещен, но чтобы сверяться с картами и компасом, рулевому выделяли безопасный источник света. В южных водах по ночам рыскали пиратские суда, и даже крохотный огонек мог выдать целый корабль, поэтому ночным вахтенным приходилось портить зрение.
Джонни вынул из внутреннего кармана часы на цепочке, подцепил ногтем крышку, с почти равнодушной досадой посмотрел на мутный циферблат. В непосредственной близости от компаса тонкая черная стрелка чуть заметно подрагивала и смещалась на пару минут в сторону. До предпоследней склянки оставалось еще около четверти часа.
Шорох из-за стакселей и негромкие ругательства заставили рулевого насторожиться. Джонни на всякий случай опустил руку во внутренний карман камзола, сжал холодную рукоять клинка, опасливо оглянулся. Рядом с бортом прошла вразвалку невысокая темная фигура. Не разжимая пальцев и не отпуская другой рукой штурвала, Джонни развернулся на звук.
– Эй, кто здесь?
– Тише, вахта, не шуми, – из темноты под свет импровизированной лампы шагнул судовой кок Марко ла Кайра. Лицо его наполовину осветил огненный шарик. Черные кудрявые волосы свесились на лоб, прикрывая изуродованный шрамом висок и один глаз. Второй, быстрый, живой, черный, зловеще поблескивал в рыжеватом отсвете.