Гроза в Безначалье
Шрифт:
— Родичи? — зловеще оскалился сомнительный брахман, и стражников мороз продрал по коже. — Есть, как не быть… Мамулька, однако, имеется — вы ее еще царицей кличете, мамульку мою разлюбезную! Ну и опять же регент ваш. Грозный… Братан он мне. Сводный.
Урод противно ухмыльнулся и добавил сквозь зубы:
— Своднее не бывает. А меня, парни, зовите Вьясой. Запомнили?
— Точно, что Вьяса, — тихо пробормотал Носорог, боясь верить и боясь не верить. — Расчленитель и есть. А еще кто-нибудь может подтвердить, что ты — Вьяса? Ну и… что нам надо это запоминать?!
— Пожалуй,
— Понимаешь, уважаемый, — проникновенно заговорил старшой, на всякий случай стараясь не гневить без нужды странного чернеца (а вдруг и впрямь тот, за кого себя выдает?!). — Царица Сатьявати сейчас больна, ее тревожить не след! Имена достойных брахманов, которые могли бы тебя признать, ты запамятовал. А вызывать сюда Грозного… Сомневаюсь, что регент мигом бросит все дела и примчится к воротам Восхода! Просто же пустить тебя в город, после твоего представления, я, извиняй, не могу! Может, подскажешь, что нам делать? Если ты действительно великий мудрец Вьяса — ты без труда найдешь выход!
И начальник караула победно улыбнулся.
— Чего тут искать, умник ты мой?! — чернец с презрением плюнул старшому под ноги. — Посылай во дворец одного из своих недоумков, пусть передаст Гангее: «Черный Островитянин с Крошкой в гости явились!» Сам увидишь, как братан сюда примчится! Словно его в Жар иной петух клюнул!
— Черный Островитянин — это тоже, надо полагать, ты… — задумчиво протянул старшой, лихорадочно соображая, что же ему делать: прогнать чернорожего в три шеи, пустить в город под свою ответственность или таки послать гонца к регенту?
Все три варианта ему почему-то не нравились.
— А кто такая Крошка?
Словно в ответ на его вопрос крышка корзины, укрепленной на спине Черного Островитянина, зашевелилась и съехала набок — но не упала, предусмотрительно привязанная веревкой. Над головой урода с шипением вырос клобук огромной кобры, и ледяные змеиные глазки в упор уставились на попятившихся стражников.
«А кто это нас не пускает?» — беззвучно спрашивали глазки.
А зубки готовились выписать пропуск.
— Спокойно, Крошка, спокойно, — с приторно-сладкой улыбкой бросил Черный Островитянин. — Не будем кусать этих глупых людей! ПОКА не будем. Сейчас один из них резво побежит к братану Грозному, и нас с тобой пустят в город. Верно я говорю? — поднял он взгляд на бледного как известь начальника караула.
В ответ старшой только кивнул, судорожно сглотнув, и, не оборачиваясь, махнул рукой молодому.
Стражник истолковал жест начальства совершенно правильно, развернулся и, мигом нырнув в ворота, понесся по улицам Города Слона в сторону дворца.
Колесница
Все-таки он добился своего, этот молодой нахальный стражник! И, видя, с какой скоростью умчалась колесница Грозного, юноша самодовольно потирал руки всю обратную дорогу, пока устало брел на пост. Нет, не зря он так настойчиво добивался аудиенции, не зря раз за разом повторял свое имя, род, звание и место службы, пока добрался до самого регента! Известие того стоило. А его наверняка запомнили, и теперь вполне можно рассчитывать на поощрение, а то и — чем бхут не шутит! — на повышение по службе!
Стражник твердо знал, что у каждого в этой жизни свои радости: кому встреча с черномазым братаном, а кому и полуторная прибавка жалованья!
Это мы так, к примеру, не о присутствующих…
А тем временем Гангея Грозный, фактический и многолетний правитель державы кауравов, поспешно спрыгнул с колесницы, подбежал к рыжебородому уроду, который неторопливо поднялся навстречу, и припал к ногам чернеца.
Видя это, стражники тихо попятились, но не тут-то было: мстительный Островитянин резко ткнул ручищей в их сторону, и регент невольно обернулся, проследив за жестом Вьясы. Караульщики попытались прикинуться стенными башнями, и «богомолу» это даже почти удалось… Но — счастье! — чернец этим ограничился, расхохотавшись, и вприпрыжку направился к поданной колеснице.
— А они похожи, — лениво буркнул «богомол», хрипя от поднявшейся пыли и глядя вслед умчавшимся людям. — Клянусь Третьим глазом Шивы, похожи…
— Кто?
— Они…
И вновь задремал.
Весть о прибытии Вьясы успела распространиться по дворцу раньше, чем колесница Грозного добралась до ворот Восхода. Пока же Гангея проделывал обратный путь, на сей раз вместе с Черным Островитянином, который с интересом осматривался по сторонам, — о приезде гостя знал уже, кажется, весь город!
— Великий мудрец, однако, приехал! — шептались меж собой люди.
— Не иначе как Ахвамеджу вершить, «Конячье-то Приношеньице»! Кому, как не ему?
— Точно что Конячье… Такое чудо за конем пустить — бедолага все Трехмирье за день обскачет, сверху донизу!
— Так ведь Грозный наш тово, обет дал!
— Дык что ж он, не хозяин своему слову?! Сам дал, сам и забрал!
— Да какая там Ахвамеджа, жабу тебе под ногу! Женить он регента приехал!
— Точно — женить! А потом — коняку гулять запустим! Вот опохмелимся, и сразу!