Гроза зреет в тишине
Шрифт:
Эта внезапная мысль так увлекла Кремнева, что он даже слез с нар и, возбужденно почесывая грудь, прошелся по тесной землянке.
— Ты что? Уж не бежать куда хочешь? — ухмыльнулся Рыгор, из-под густых кустистых бровей наблюдая за Кремневым. По его лицу, по выражению глаз можно было заключить, что он давно разгадал, о чем думает молодой капитан, и теперь просто ждет, когда тот выскажется сам.
И Кремнев заговорил:
— Нет, это просто здорово, что вы приехали! — взволнованно объявил он. — Вы, наверное,
— Идею? Я? — Рыгор вынул изо рта цигарку, что делал только в минуту крайнего удивления. — Какую идею?
Но Кремнев его уже не слушал.
— Рыгор Иванович, — положив руки на плечи связного, горячо спросил он, — вы давно виделись с Цапком?
Этот вопрос совершенно сбил Рыгора с толку. Он послюнил палец, погасил цигарку и, бросив ее в печь, выпрямился, сурово глянул на разведчика:
— А это тебе зачем знать? — спросил недовольно и холодно.
— Нужно, Рыгор Иванович! Очень нужно!
— Вот что, капитан, — впервые со дня встречи произнес он официальным тоном. — Ты в мою игру с Цапком не лезь. Новичок ты здесь и еще не осмотрелся как следует, мало смыслишь в нашем подпольном деле. Не сердись, дело говорю. Ты на фронте в лоб стрелять привык, а нам тут с врагом порой и заигрывать приходится. Понял? Ну, так вот. Цапка не трожь. Не велено пока. А велено будет — справлюсь с ним сам.
— Да не поняли вы меня! — нетерпеливо воскликнул Кремнев. — Для дела мне нужен Цапок. Ну, да сейчас вы все поймете!..
Кремнев подошел к нарам, достал из-под матраца темный квадратный сверток, осторожно положил его на стол...
* * *
— Ну, теперь вам все ясно? — посмотрев Рыгору в глаза, с надеждой спросил Кремнев.
— Д-да, пакет солидный, — неопределенно произнес Рыгор, очевидно, все еще что-то обдумывая. — И печати, говоришь, настоящие?
— Настоящие. Все настоящее!
— Д-да. Приманка солидная... — Рыгор осторожно положил на широкую шершавую ладонь пакет, еще раз с почтением осмотрел сургучные печати, потом снова достал кисет. Кремнев спокойно ждал. Он был уверен, что Войтенок в помощи не откажет.
— Так вот, — прикурив, вдруг объявил старик. — Пакета этого я у тебя не возьму.
— Как — не возьмете? — опешил Кремнев.
— А так. Не возьму, — улыбнулся старик, и в глазах его, глубоко спрятанных в тени бровей, заиграли огоньки. — А вот если украсть, да при свидетелях, оно бы можно было. Как ты думаешь?
Кремнев внимательно посмотрел в глаза связному и с облегчением вздохнул. Нет, этот старик и в самом деле хитер, как черт!
— Согласен, — стараясь сохранить деловое спокойствие, сказал Кремнев. — Надежные свидетели есть на примете?
— Найдутся! Другое дело — где украсть!
— А почему вы не хотите, чтобы
— Оно можно. Но... Тень на меня падет. Молодец, мол, что украл. А вот зачем принимаешь дома советских разведчиков? И почему они именно к тебе зашли, а не к кому другому? Что ответишь? Фашист — он дотошный!..
— Д-да, доля здравого смысла в этом есть, — помолчав, согласился Кремнев.
— Но и выход есть, — заявил Рыгор. — Ты, вижу, спать не очень-то хочешь? Ну, тогда собирайся и едем. Посмотрим кое-что, а там заодно и решим все окончательно.
Не спрашивая, куда и зачем нужно ехать, Кремнев разбудил Бондаренко, велел ему отыскать лодку, и вскоре они уже высадились на другом берегу озера, между заводом и деревней Заречье.
Войтенок пошел первым, уверенно отыскивая во тьме тропу. Они вышли из лесу и сразу же увидели огромную березу на взгорке и под ней — крохотную хатенку. В ней жил убогий человек со странной фамилией Шкринда, совершенно одинокий и, как уверяли, тронутый умом. По крайней мере, таким его считали все в Заречье, да и в других ближних деревнях.
— Здесь? — пытаясь рассмотреть во тьме лицо Рыгора, спросил Кремнев.
— А вот зайдем на минутку, — ответил Рыгор, нащупывая скобу. — Хозяина нет. Убили его каратели. Этим летом, во время блокады. Бросился, дурачок, из своей хатки в лес, а немцы и скосили его из пулемета. Местные полицаи знали его, не трогали. А тут воинская часть... Заходите.
Рыгор плотно закрыл дверь, снял с себя плащ и набросил его на окошко. В хате стало темно, как в погребе.
— Ну, вот, — удовлетворенно проворчал старик, — теперь и свет зажечь можно.
Он чиркнул спичкой, отыскал на низенькой печке лучину.
Оставшись стоять у порога, Кремнев внимательно и не без любопытства осматривал жилье отшельника, освещенное слабым, мерцающим светом. Печка, деревянная кровать, на ней — какое-то тряпье. На полке, слева от двери, — черный от сажи чугунок, щербатая глиняная миска, несколько деревянных ложек. В переднем углу, над голым самодельным столом, — черная иконка. Вдоль всей левой стены — лавка. Над лавкой, на гвозде — старенький дырявый полушубок и облезлая заячья шапка. Под лавкой — разбитые сапоги.
С той поры, как исчез ее хозяин, в эту хату, видимо, так никто и не заходил. Да и не удивительно. Люди и раньше мало сюда ходили, боялись, как бы дурак чего не натворил.
Василь еще раз окинул внимательным взглядом хату, повернулся к Войтенку, повторил:
— Значит — здесь?
— Да. Удобнее места не сыскать. Скажи своему хлопцу, чтобы посторожил нас, а мы ладком потолкуем...
* * *
...Расставаясь на берегу озера, Кремнев крепко пожал руку старику: