Грозное лето
Шрифт:
Мария сказала это так горячо и убежденно, не скрывая своего пренебрежения, что Михаил подумал: «Николай Бугров молодец. Не забыл пятый год. И наши собеседования в прошлый его приезд. Жаль, что какая-то дрянь пронюхала о его политических симпатиях в пятом году, так что дело могло кончиться плохо».
И тут случилось то, что Орлову не могла подсказать самая безудержная фантазия: Надежда, оказывается, перестала ловить рыбу, покинула Королева и стояла позади всех темнее ночи и суженными лютыми глазами смотрела то на Марию, то на Орлова, как бы спрашивая: «Это какими же судами-пересудами крамольницкими вы здесь занимаетесь, милостивые государи?»,
— Мария, подружка моя разлюбезная, уж не полагаешь ли ты, что я пригласила тебя на православный тихий Дон ради того, чтобы слушать здесь подобные твои речи?
— Это не мои речи. Это речи всей просвещенной России, — ответила Мария, но Надежда продолжала свое:
— Ты отдаешь себе отчет в том, что вещаешь здесь и на кого свой благородный институтский язычок нацеливаешь по-змеиному? Тебе ведомо, что этого человека, Григория Новых, пригласил во дворец сам государь и государыня, так как он обладает святым даром исцелителя наследника? У-у, какие вы все мерзкие… Вот пойду сейчас и расскажу о вас папе! Он сумеет накинуть на вас узду!
— Как ты смеешь так дерзить самым близким тебе людям? — возмутилась Мария и сошла с качелей.
— Я-то смею, подружка разлюбезная моя, а вот как ты посмела держать себя, как близкая ко всем нам? — продолжала Надежда. — Ты не находишь, что это — слишком нескромно, если не сказать — навязчиво?
— Надежда! — грозно повысил голос Орлов.
Мария еле сдерживалась, чтобы не дать ей пощечину, и с виду спокойно сказала:
— Надежда, ты пригласила меня провести здесь святки. Я не хотела ехать, никак не хотела, и, как видишь, не ошиблась. Но я не раскаиваюсь: по крайней мере, теперь я буду знать, как мне вести себя с такой, с позволения сказать, подружкой. Хорошему же научил тебя в своей лечебнице доктор Бадмаев. Срам.
Надежда и вовсе распалилась:
— Ах, так? Благодарю за откровенность. В следующий раз я постараюсь не оказывать тебе честь — приглашать. Полагаю за лучшее, чтобы тебя пригласили куда следует раньше, чем ты ожидаешь.
— Замолчи! — властно прикрикнула Мария. — Я могу найти на тебя управу не только в Петербурге.
— Это ты можешь. Ты все можешь, — не унималась Надежда.
Михаил что-то записал в свою черную тетрадь, свернул ее в трубочку, готовясь, видимо, прекратить игру, но еще сидел на плетенном из лозняка стуле и говорил как бы совершенно сторонне:
— Надежда, ты уж лучше поспеши к наказному атаману войска Донского и там выскажись со всеми подробностями.
— А что? И поеду к Василию Ивановичу Покотило и расскажу, — вызывающе ответила Надежда.
— Вот-вот. И тогда я дам тебе, как даме и невестке, такую затрещину, о коей ты будешь помнить до нового потопа. С подобными субъектами мужского пола в таких случаях поступают иначе: их просто уничтожают.
— Ах вон ты как? — воскликнула Надежда.
— Да, так, — подтвердил Михаил и, встав, сказал Василию: — Твой ход. Свой я уже сделал.
Отец Василий стрельнул в него острым, все понимающим взглядом и произнес:
— Я вижу, свой ход ты уже сделал, — и уставился на доску так, как будто там происходило побоище и надо было разобраться, что к чему, чтобы не попасть впросак.
Александр Орлов был ошеломлен: такой Надежды он еще не знал и не видел. Распутин! Проходимец, и невежда, и шарлатан одновременно да еще развратник разнузданный — и вот, оказывается, нашел такую яростную поклонницу в его супруге, медичке к тому
И Орлов скрепя сердце сказал дрогнувшим голосом:
— Надежда, ты — моя супруга и носишь мою фамилию, поэтому я хочу сказать тебе следующее: если я еще раз услышу из твоих уст подобное тому, что ты здесь так страстно говорила, очевидно, в порядке эмансипации, я вынужден буду…
— Затеять бракоразводный процесс? — насмешливо прервала его Надежда.
— Это — долгая канитель. Я могу сказать тебе в таком случае короче: такая спутница жизни мне не нужна, — как клинком хватил он и сорвался: — Ко всем чертям! На все четыре стороны!
Надежда и глазом не моргнула и продолжала:
— Я дам тебе согласие на бракоразводный процесс немедленно, как только ты, полюбив другую, решишься на этот шаг, который будет стоить тебе пяти тысяч. Дам, милый супруг, не задумываясь. Ибо ты все равно не любил и не любишь меня. Я подозревала это. Что ж? Поздравляю, есть случай попасть сразу в генералы. При помощи министров баронов и баронесс — будущих родственничков. Адье, — сказала она со всей возможной колкостью и гордо пошла по аллее, вращая на плече китайский зеленый зонтик с кружевами.
— Подлая, как ты смеешь?! — крикнула ей вслед Мария и, закрыв лицо руками, бросилась в сторону и едва не столкнулась с Королевым, шедшим от речки с удочками в руках и с парой красноперок на кукане.
— Что с вами, баронесса Мария? — встревоженно спросил Королев. — Кто вас посмел обидеть, скажите, бога ради? Я потребую от обидчика… Я и не знаю, что могу натворить…
— Ах, оставьте меня в покое, господин Королев. Вы все здесь, на вашем тихом Дону, грубые, бессердечные люди. Я раскаиваюсь, что приехала сюда, и уезжаю с первым же поездом, — с ожесточением выпалила Мария и торопливо пошла садом, меж цветущих груш и яблонь, к дому.
— Как? — растерянно воскликнул Королев. — Почему? Да остановитесь же, умоляю вас! — шагнул было вслед за ней Королев, но его обогнал Орлов, и Королев в растерянности остановился, посмотрел на удочки, на красноперок, что держал в руках, швырнул красноперок в речку вместе с куканом, потом швырнул туда же и удочки и, сняв соломенную шляпу, задумчиво провел смуглой рукой по черной шевелюре.
— Что здесь случилось, господа? — спросил он у продолжавших играть в шашки братьев Орловых. — Быть может, я виноват в чем-либо? Но я же — от всей души: и пикники, и ложу в театре, и все такое прочее… Эх, лучше бы я сеял хлеб, такие погожие дни стоят, а я болтаюсь здесь без дела и пользы…