Грозное лето
Шрифт:
— Каким способом? — задавал Самсонов вопросы, как на экзаменах.
— Совместным ударом наших обеих армий. Первой — по тылам противника, а второй — во фланг. Незамедлительно. Особенно — конницей. Ибо по настроению хозяев фольварков, но газетам и по письмам не видно, чтобы восьмая армия была разбита и бежала на запад, как говорит Ренненкампф. Ренненкампф вводит всех в заблуждение.
— Браво, поручик Листов! — произнес Филимонов в восторге. — Я назначу вас в свой оперативный отдел, если командующий не станет возражать.
Александр
Самсонов помолчал немного, сел за стол и спросил у Андрея Листова:
— Поручик, вы отлично умеете стрелять по цеппелинам из пулемета, за что удостоены Георгия. Сейчас вы привезли весьма важные сведения о противнике, и, если они подтвердятся, вас ожидает новое награждение. Скажите, ваши донцы не смогли бы проникнуть дальше Ортельсбурга, скажем, к Бишофсбургу, и посмотреть, нет ли там войск северной группы, принимавших участие в сражении при Гумбинене?
Андрей Листов ответил по-простецки:
— Далековато, ваше превосходительство, но попытаться можно. Если вы прикажете генералу Артамонову, у коего я служу, не чинить нам препятствий.
— Полагайте, что такое приказание сделано. Даю вам два дня сроку.
— Слушаюсь, но довольствие, довольствие… Если вы разрешите у местных богатеев брать по реквизиции. За деньги эти жмоты не продают, а суют под нос кукиш, извините, как то было со мной.
— С вами? Донским офицером? — удивился Самсонов. — И вам не совестно докладывать об этом командующему?
— Никак нет, ваше превосходительство, ибо я после этого реквизировал все пять бричек муки и отправил их нашим кашеварам на кулеш.
Самсонов развеселился, покачал головой и сказал:
— Молодцы донцы. Так действовать и впредь. Всюду, если наши деньги не берут. А если вы вместе с мукой будете добывать и такие сведения, какие добыли сейчас, придется к вашему Георгию добавить еще кое-что.
— Я рад, ваше превосходительство, что так удачно купил мучицу и избавил от мук нашу достопочтенную разведку, — скаламбурил Листов. — Разрешите идти?
— Идите, поручик Листов. Я напишу на Дон Василию Ивановичу Покотило о том, что вы служите отечеству и престолу с похвальной находчивостью. Будете и впредь так служить — вы замените нам всю нашу незадачливую разведку. А когда-нибудь напомните мне: где я вас мог видеть и при каких обстоятельствах?
— Слушаюсь и благодарю, ваше превосходительство. Когда-нибудь напомню.
Когда Андрей Листов ушел, Самсонов спросил у Филимонова:
— Вы не находите, Николай Георгиевич, что поручика можно взять в штаб?
— Так точно, нахожу вполне. Произвести в штабс-капитаны и назначить в оперативный отдел. Штабс-капитан, надо полагать, тоже присоединится
— Вполне, ваше превосходительство. Хороший разведчик — знает немецкий, польский, французский, латынь, греческий. И техник, — сказал Александр не без гордости за своего друга.
Постовский подумал немного и тоже согласился:
— Я не знаю поручика, но полагаю, что выбор ваш будет оправдан, Александр Васильевич. Полковник Вялов явно преувеличивает свои способности.
— В таком случае составьте надлежащий приказ. Артамонову скажите о моем распоряжении. И составьте директиву Шейдеману о немедленном марше второго корпуса на Растенбург, в обход Летцена, и дальнейшего движения на соединение с Благовещенским в районе Бишофсбурга, как мы говорили накануне. Штабс-капитану Орлову выехать в Ортельсбург сегодня, после — в штаб фронта.
— Слушаюсь, — ответил Орлов.
Постовский неуверенно возразил:
— Но второй корпус передан в первую армию. И я не вижу целесообразности переводить штаб в Ортельсбург, Александр Васильевич.
— Я не имею официальных данных о передаче второго корпуса Ренненкампфу и считаю корпус нашим, — отрезал Самсонов и добавил: — Об Ортельсбурге подумаем… Вы свободны, господа.
Самсонов умолк, и все покинули кабинет и едва не столкнулись в дверях с Ноксом.
Майор Нокс, представитель союзников, шел к Самсонову слишком быстро — запыхавшийся, улыбающийся во весь свой большой рот с длинными белыми зубами. Изящный, весь — блеск и картинность, он небрежно козырнул, не став, как положено, перед старшим по чину, и с ходу приподнято воскликнул:
— Поздравляю, генерал, Сольдау — пал, Нейденбург — вот-вот надет, Мартос готовится атаковать его. И Ортельсбург пылает, правда, от огня своих ландверов. Если так дело пойдет и если доблестные ваши солдаты и впредь будут так атаковать, Берлин будет у ваших ног в считанные недели.
Он говорил на довольно чистом русском языке, с небольшим акцентом, выглядел, как изящный манекен, и на него было неприятно смотреть, так что Самсонов подумал: «Как барышня. Не на войну приехал, а на пикник. Кой черт вас нарядил подобным образом, майор? Впрочем, вы таким же бывали и на маневрах в Туркестане» — и невесело сказал:
— Вашими устами да мед бы пить. От Нейденбурга до Берлина — месяц обычного, маршевого пути, ибо противник уже замыслил передислоцировать к нам несколько свежих дивизий.
— Так это же является прекрасно, генерал! — воскликнул Нокс и быстро прошелся по кабинету, так что желтые краги его поскрипывали весело и громко, — Это есть прекрасно, господа! Париж не падет! Париж будет спасен! Я немедленно телеграфирую фельдмаршалу Френчу, — имел он в виду главнокомандующего английскими экспедиционными войсками во Франции, — Генерал Галлиени, губернатор Парижа, может спать спокойно!