Грозовой Форт

Ар Алексей

Через 15 минут вернулся охранник в сопровождении невысокого плотненького легионера в неказистой униформе. Лицо кирпичного оттенка, прокуренные усы и водянистый хамоватый взгляд вновь повергли меня в ностальгию. Когда не служил, знавал одного каптерщика – так прям близнецы.

– Свободны, - хрипло выдохнул хавильдар, и патруль торопливо убыл. Старшой покосился на меня, давая понять, что запомнил, и поспешил возглавить группу. Первые поклонники -не к ночи будет сказано, да.

– Кто старший в группе? – равнодушно поинтересовался

пришедший. Затем повернулся к часовым и гаркнул: - Какого хера расслабились?!

У одного из служивых лязгнул меч.

– Так кто старший?

Смотрел товарищ на меня и взгляда не отводил. Я кивнул:

– Угадал.

– Угадал?

– Он борзый, - поддакнул злопамятный часовой.

– Ты борзый? – Хавильдар засунул большие пальцы за ремень и покачнулся на пятках.

Охренеть беседа – прям игра интеллекта и блеск интуиции. А мне все сильнее хочется сесть и перестать видеть чужие лица.

– Я старший, - ответил ровно. И местное начальство пожало плечами.

– Хавильдар Фредерико. Определю вас на постой. – Развернулся и грузновато потопал в глубины вольера.

– Ну… - неопределенно объявил Замес, едва смена миновала ворота.

– Без «ну», - рыкнул я. – Всем молчать до особого распоряжения.

– Правильный подход, - откликнулся провожатый.
– Не то, чтобы мне интересно, но можно легко договориться до очкодавов. Прям реально легко.

– Мы правильные пилигримы, - откликнулся я заученно.

– Так вижу, – хмыкнул мужчина. – Я тут давненько, повидал всякого… поэтому вы идете за мной, а не лежите мордой на бетонке.

– Угм, - согласился односложно. А в мыслях только одно – каптерщик Фредерико. Сука, вот зачем?

Миновали девять однотипных кубышек, привлекая легкое внимание не иначе как цивилов, если судить по потрепанной гражданской одежке. Народ готовился к отдыху, препарируя прошедший день в обязательном трепе у костерка. На огне шкворчала снедь, голоса вяловато бубнили, создавая образ небольшого цивилизованного болотца. Народ чинился, штопался, перебирал нехитрый скарб и готовился к новому завтра. Картина тоскливая, как по мне.

У десятого домика, отличающегося меньшими размерами, хавильдар остановился:

– Залезайте. – Он перекинул с пояса связку ключей, отобрал нужный. – Запирается только снаружи. Дубликат у меня, так что ответственность за сохранность вашего барахла на мне. С утра ты – он ткну пальцем мне в живот – подойдешь для регистрации группы. Видишь флагшток?

Метрах в 50 наискось через улочку виднелся обшитый металлом вагончик, поднятый на сваях. Предположу, что конструкт призван доминировать над ущербным бетоном. На крыше торчал шест с обвисшим полотном вымпела. Лады, флагшток, принял.

– Объясню сразу. – Хавильдар сделал широкий жест, охватывающий ближнее окружение. – Это территория Легиона. Кодекс велит беречь цивилов, но только правильных цивилов. Доступно излагаю?

–

Вполне, - кивнул я. Сколько раз мне накидывали схожу мотивацию, не счесть. Шаг вправо, шаг влево и вот ты уже раком под небесами. Бодрит.

– Вот и ладненько. – Легионер резко потерял интерес к дальнейшему разговору, вычеркнув пришлых из обозримой реальности, и убыл по направлению к вагончику.

Я перебросил ключ Замесу:

– Обустраиваемся.

– Чет мрачновато тут, - выдала задумчивая Крыса.

– Форт, - мекнула Ива. – Форт.

– Очередное место, - наставительно сказала Фрау, и я показал ей большой палец. Кулинар радует, когда не расстраивает.

Пока народ пыхтел у повозки, я обошел куцее строение. А сюрпризов ровно ноль. Чуть дальше ограда, за которой просматривается бетонный лабиринт и непритязательное движение людских силуэтов. Неинформативно и предсказуемо. С торцов сарая вырублено по окну, в которых стекла заменены частой решеткой из ржавых прутьев. Прям наглядный образ безысходности – хочешь, обтекай, не хочешь – а легиону похрен.

На исходе моциона пригляделся к соседям - если на вскидку, то три пары в подобии семейных отношений – женщины капают на мозги, мужики впитывают. И выглядят они давними постояльцами, что немного странно для фильтрационного лагеря. Думаю, предстоящий разговор с начальством ситуацию прояснит.

В домике уже светила масляная лампа, наполняя помещение желтизной и тенями. Фрау развела костерок в положенном месте, обложенном камнями, и перебирала пакеты с едой. Тощий укоренился посреди одинокой комнаты и скептически оглядывал голые стены. Пара длинных лавок и засаленный стол, сколоченные в два удара, за декорации не считались. И все – конец, сука, описания.

– Минимализм, - провозгласил Замес, колупнув столешницу.

Крыса подозрительно прищурилась – слово попалось незнакомое.

– Скудно, - подала голос Ива, обустраивающая в дальнем углу лежанку, и мелкая успокоилась.

– Стены, крыша и запирающаяся дверь, - Я усмехнулся.

– Достаточно, - рубанул тощий и потер ладони. – Фрау, долго еще?

– Дрова неси, - резковато ответили снаружи. – Долго, ага… долго ему…

– Не злись, - Шест торопливо убыл. Снаружи послышался смачный удар половником по твердому. – Больно же! Да несу, несу…

Смена избавлялась от напряжения, обживая новое пространство. По себе знаю – прибыл в расположение после непростой работенки, вокруг дерьмо, замешанное на аскетизме, стены с подтеками, скрипучая кровать-сетка, а тебе хорошо и большего не надо. Потому что ты, сука, жив, цел, орел. А на пуховом пусть нежатся цивилы… Вот ведь, уже привязалось слово.

– Цивилы, - повторил я вслух.

Замес немедля активизировался:

– Светиться не станем?

– А сам как думаешь?

– Легион крутовато берет, надо бы обжиться, посмотреть, что почем.