Группа эскорта
Шрифт:
Так.
И вот что теперь? Может, у тебя будет еще один шанс, Тимохин? Какой-нибудь другой шанс? Не будет.
Ладно. Просто есть такие бабы, которых обязательно надо завоевать. Вот хоть трава не расти!
В общем…
— Я войду в настоящую Зону. В ту, что на Украине. Скоро. И у меня будет реальный хабар. За который можно получить реальные деньги, — сказал я веско.
Прикиньте, ребята, секунду назад у меня и мысли не было — торговать хабаром. Но ради ее прекрасного юного тела… Ради этого зноя в ее глазах… Галка посмотрела на
— А вот это, мальчик, серьезный разговор. Если не разводилово, конечно.
— Сама увидишь, чего там!
Она впечатленно усмехнулась, вынула курево, застыла… и убрала курево обратно.
— Хорошо. Чувствовала: есть в тебе такое… эдакое… от самца. Принеси мне какую-нибудь вещь оттуда. Любую ерунду, но только чтобы по ней было ясно… чтоб сомнений никаких — она из Зоны. И взял ее ты.
— И тогда — что?
Паузы она всегда делала артистически.
— В тот же день, Тима… Мы… будем… вместе… как мужчина и женщина! Даю тебе слово.
Собственно, тогда я и решил, что все-таки попрусь в Зону. И… значок мастера добуду. В то самое мгновение решил.
А потом крепко-накрепко забыл, чего ради я собрался ловить пастью пирожки с битым стеклом.
Правильно говорила бабуля: «Кто старое помянет, тому глаз вон. А кто забудет — тому третий внутрь».
Глава 16. Группа эскорта
Разбудили меня методом крупноамплитудной вибрации. Я спросонья попробовал дать в хлебало. Военсталкер увернулся, но трясти меня перестал.
— Вставай, собирайся и на завтрак. На всё — двадцать минут. Потом — к начальству, помещение 11. Куришь?
— Нет.
— Значит, будешь жрать на три минуты больше. Не опаздывать.
Есть у меня любимый кошмар, ребята: что какие-то гады решили вернуть меня в армию. Раньше он снился мне часто, теперь — раз в полгода, но чтоб он вот так сбылся наяву…
Кстати, похмелья — ноль. И это при том, что ночью, если кто не просек, я был вообще за гранью! А похмелья — ноль. Воздушный поцелуй вам, изготовители «Слезы Комбата»…
Умылся в полный профиль — так, чтобы можно было использовать оба полотенца. Не простаивать же инвентарю!
И всё делал не торопясь. С удовольствием.
В результате, когда я уже покончил с кашей, но еще не принимался за творожную запеканку со сметаной, в столовую вбежал неистовый парень, только что будивший меня проверенными сержантскими методами.
Встал надо мной.
Навис надо мной.
Парню всего-то лет двадцать.
Кушаю. Не торопясь. С удовольствием. Очень хорошая запеканка.
— Ты ох-хренел, брат?
Молчу.
— Ты совсем ох-хренел?! — шипит военсталкер.
Ох, как же надоело это повсеместное хамство! До скулосведения! А потому отвечаю ему с подчеркнутой вежливостью:
— Одну минутку! Доем, выпью кефирчика и отправлюсь к вашему руководству.
Ребята, я не асоциал, вы поймите меня правильно. Я просто не люблю, когда со мной обращаются как с рабом на галерах.
— А ну-ка бего-ом! — орет он у меня над ухом. И чувствуется, вот-вот попробует стукнуть меня по затылку. Тогда мне очень захочется ответить. Итог я предсказывать не берусь, но поставил бы на себя.
Поворачиваюсь к нему, внимательно разглядываю — оп-па, действительно сержантские лычки — и говорю как можно тише и спокойнее:
— Я своё отслужил. Ты мне не начальство и голос повышать не смеешь.
Он судорожно выдергивает из кобуры «макарыча» и приставляет дуло к моей голове. Как видно, Зона делает козлов еще козлее.
Мне сделалось страшно, ребята. Без дураков. Ведь это псих, и если он по дури нажмет на курок, мелкие брызги моих мозгов без труда спишут на несчастный случай. Или на то, что это я псих, а у него — разумная самооборона.
Мне очень захотелось встать и пойти к помещению 11. Но я пересилил себя. Тогда я отвернулся от сержанта и отломил вилкой еще один кусочек от запеканки. Недостаточно большой, чтобы кто-то мог подумать, будто у меня появились причины торопиться.
— Серега, парень просто не знает. Угомонись, Серега, — услышал я голос Гарда из коридора.
— Да он, по ходу, шизанутый. Он вообще не понимает, куда попал! — обиженно рявкнул сержант.
— Уверен, что он все понимает. Не хуже нас с тобой.
Гард сел за стол напротив меня.
— У меня к тебе просьба, Тим.
— Какая?
— Пожалуйста, глотни кефирчика. Прямо сейчас. У нас тут очень хороший кефирчик, просто захлебись, какой хороший.
Я глотнул.
— Теперь послушай: с тобой не очень-то вежливо разговаривали. Однако у нас есть веская причина поторопить тебя. Без дураков, Тим.
Я встал и вышел в коридор, оставив пол тарелки офигенно вкусной запеканки и полстакана кефира.
В 11-м помещении меня ждали трое.
Озёрский — с лицом белее бордюра в гвардейской дивизии.
Высокий, тощий (хуже покойного Снегирева!) усатый хрен в военсталкерской форме с погонами капитана. Этот нервно мерил шагами комнату, словно парень, которого менты безо всякой вины запихнули в «обезьянник».
Мужик в белом халате, хлипкий коротышка: скуластое лицо, аккуратная черная бородка, попсовые очочки на носу, зато взгляд какой! — яростный, как апперкот сильно раздраженного бойца с восьмиугольника.