Группа крови на рукаве
Шрифт:
Далее капитан рассказал, что бойцам батальона идут надбавки за трупы врагов. По триста баксов за каждого. А так как его подразделение не может носить с собой тела врагов во время продолжительных операций, то чтобы подтвердить количество убитых солдат противника (тот самый подсчет тел по Макнамаре), приходится отрезанные пальцы и уши пересыпать солью и носить с собой в банках до тех пор, пока не появится возможность сдать их и получить доплату.
Меня его объяснение из серии "такие правила, что я могу сделать" удивило и уважения к нему от этого у меня точно не прибавилось.
Иван щелкнул пальцами, и пилот проснулся….
Глава 10
Раскурочив задний винт вертолета, пересели на пешкарус. Дальше шли медленно, сторожась. Полковник постоянно сверялся с картой, высылал попеременно вперед то Чунга, то сам уходил в дозор. Тормозил нас даже не Джимми, которого приходилось на ночь связывать, а Лиен. Девушку последние наши приключения здорово вымотали, она еле передвигала ноги. Привалы стали долгими, к тому же испортилась погода. Пошли затяжные дожди. Да такие, что водяная взвесь постоянно стояла в воздухе. Идешь будто в бассейне плывешь. Одежда за ночь не сохнет, на ногах появились опрелости, на пальцах ног — грибки. Порез от осколка гранаты у меня на лице загноился, щека распухла и начала противно ныть.
Лиен быстро почистила ранку, но возникло ощущение, что это еще не конец истории. Джунгли не принимали меня. Вон Чунг… в стольких переделках был, грязь месил, на крайней стоянке на шею — огромный черный скорпион прыгнул. И хоть бы хны. Взял того клешастого друга, вскрыл ему ножом брюхо и мигом высосал. Я чуть не блеванул от этой сцены.
Но были у всего этого и плюсы. На длинных привалах — я начал учить вьетнамский. А Лиен — русский. Причем девушка тарабанила на великом и могучем лучше и быстрее, чем я на вьетнамском. Язык ей давался влет. Сразу видно — учительница.
— Куда идем мы с пятачком? — поинтересовался я у Ивана на одном из перекуров. Мы установили вокруг лагеря растяжики и затягивались первой сигаретой после тяжелого перехода. Два болота, одно затопленное рисовое поле…
— К нам на базу — коротко ответил полковник — Уже не долго осталось. Завтра должны прийти
Иван затянулся сигаретой, подвигал левой рукой.
— Болит?
— Уже меньше. Чудеса народной медицины.
— Бабку к советским врачам и…
— И все погрязнет в нашей бюрократии. Напиши десять бумаг, согласуй у пяти начальников.
— Кстати, насчет начальников…
— Не боись. Я все придумал. Переодевайся
Иван подозвал ко мне одного из вьетнамцев, промяукал что-то по вьетнамски. Партизан начал снимать с себя куртку и брюки, я тоже скинул с себя американское. Мы поменялись одеждой. Джимми с удивлением таращился на наш стриптиз в тропиках. Хорошо, что Бао оказался крупным для вьетнамца и форма на нем сидела свободно. На меня она налезла, но немного впритык.
После того как мы переоделись, Иван поманил меня прочь от стоянки. Шли недолго — через пару минут вышли к небольшому костру. Тот горел вяло, еле потрескивая сырыми ветками. Больше дымил, чем горел.
—
— Все на скорую руку, без подготовки — вздохнул Иван, перекладывая что-то в левую руку — Ты главное не ссы, я все продумал. Это единственный вариант…
Мочевой пузырь и далее вниз все так прилично сжалось.
— Что значит, продумал?
— Глаза закрой
— Иди нахуй
— Ваня, ты мне веришь?
— Если не тебе то кому?
— Тогда зажмурься — произнес Иван, прихватывая меня здоровой рукой за шею. Последнее что я видел, перед тем, как грушник почти впечатал меня в костер — как он кидает что-то в огонь. Так это же порох!
Вспышка, меня бьет по лицу взрывом.
— БЛЯ!!
Я почувствовал, как горит кожа, волосы…
— УБЬЮ НАХЕР! — я вырвался из объятий Ивана, упал на землю. Вписался рылом в ближайшую лужу. Кожа горела — не передать как.
— Все, все уже!
— Что, блядь, быстро?!? — я попытался дотронутся до лица и опять взвыл — Меня доканаем быстро?
— Ваня, Ваня — полковник сел рядом, прошептал на ухо — Это единственный вариант. У тебя пластырь на щеке, теперь кожа в пороховых оспинах будет…
— Будет?!?
— Будет! Родная мать не узнает.
— Моя мама еще небось не родилась.
— Тихо ты!
— Сука, сука, как же больно…
Я увидел, как Ваня встал, развернул от нашего костра встревоженную Лиен. Вернулся обратно.
— Я выдам тебя за пропавшего сотрудника своей группы. Капитана Николай Орлов. Позывной Орел.
— Как оригинально…
— Он был у нас прикомандированный — не обращая на мой сарказм внимания, продолжил Иван — его толком никто не знает. По радиоэлектронике специалист.
— Я в ней ни в зуб ногой…
Наклонившись над лужей, я присмотрелся к своей физиономии. Она ужасала. Красное рыло, обгоревшие брови и волосы.
— Ему тридцать шесть, фигурой вы похоже.
— Голос выдаст.
— Его голос только члены моей группы знают. На построениях и в расположении начальство со мной общалось.
Я сплюнул в лужу, вздохнул.
— Зачем это тебе? Сдал бы по инстанции и все.
— Что-то теперь после твоих рассказов у меня нет уверенности в этих инстанциях — Иван почесался — Сдать тебя — кинуть в банку со змеями.
Полковник кивнул на клубок кобр, которые лежали под толстой лианой. Меня передернуло от омерзения.
— Ивашутин наш, конечно, боевой генерал. Ему можно верить. Но решать будет не он. Гниды из ЦК
— Так уж и гниды…
— Такую страну пролюбили! Двадцать миллионов ради Союза легло в землю во второй мировой, а что? Все зря? Дожили, с хохлами воюете…
Я пожал плечами. Что тут можно возразить?
— Спалимся. Особист на базе есть? Расколет.
— Особист — мой старый сослуживец. Еще по корейской войне. Попрошу его не мучать тебя. Тем более ты раненый. Вьетнамцев тоже опрашивать не будет. Пока идем — выучишь легенду. Про Орлова я тебе расскажу — там не трудно. Боевой путь группы тоже вызубришь. Тут придется писать рапорт с объяснениями.