Группа ликвидации
Шрифт:
– Хелм! Хелм, где ты?
– крикнул Каселиус.
– Я здесь!
– Брось свой автомат и выходи с поднятыми руками!
– завопил он.
– У тебя есть десять секунд, после чего я пристрелю миссис Тейлор. Одна, две...
Я расхохотался достаточно громко, чтобы он услышал. На эту хохму я не клюнул. Он, наверное, и впрямь насмотрелся американского телевидения - иначе чем же еще объяснить его тупую склонность к пошлым жестам.
– Давай-давай, коротышка!
– заорал я.
– Когда ты выстрелишь, она упадет. Когда она упадет, ты будешь как на ладони. Я уже прицелился. Я жду!
Он стоял и молчал. Он больше не отсчитывал секунды. Он заговорил с Лу, и
Но я решил вначале прибегнуть к менее решительным мерам. Я выпрямился во весь рост, чтобы подразнить его. Теперь он уже приблизился на такое расстояние, что мы оба представляли друг для друга удобную мишень. Но, разумеется, его щитом была Лу, а моим - сознание того, что его автомат направлен ей в спину.
Я видел, как он вступил с самим собой в единоборство и проиграл. Он думал, конечно, о труднейшем пешем возвращении по лесной дороге и обо мне идущем по пятам и терпеливо ждущем только одного-единственного мига, когда он раскроется для одного-единственного верного выстрела. Если бы он мог от меня сейчас избавиться... И вдруг он отвел автомат от ее спины и направил на меня, другой рукой обхватив ее за горло и держа ее перед собой. "Шприц" начал плеваться, но оружие оказалось слишком тяжелым для коротышки, держащего его одной рукой. Он промазал. Пули взбили сухую грязь слева от меня, и на какое-то мгновение Лу оказалась вне опасности.
Я чуть опустил ствол. Передо мной были четыре ноги, и мне надо было выбрать нужную. Она могла бы облегчить мне задачу, если бы носила юбку, но я поймал в прорезь прицела, как мне показалось, мужскую ногу в брючине и выстрелил.
Он споткнулся и увлек ее за собой. Стрелять он перестал. Потом, к моему облегчению, Лу вырвалась из его рук и побежала - наконец я его заполучил. И он это, конечно, понял. Он понял, что я хорошо прицелился, и мой палец уже давит на спусковой крючок. Он решился на последний выход. Встав на колени, он яростно отбросил автомат в сторону, выхватил пистолет из-за пояса и отбросил его тоже. Он поднял руки вверх.
– Сдаюсь!
– крикнул он.
– Смотри, я без оружия!
Как я уже говорил, он, должно быть, любил смотреть американское телевидение. Или читать книги о сентиментальных американцах. Я передвинул селектор на "полный автоматический". Очередь перерубила его пополам, и он ткнулся лицом в землю.
Потом я немного постоял, глядя на него. Сразу подходить к ним не рекомендуется. Но он лежал не двигаясь, так что я подошел, перевернул его на спину и увидел, что он мертв. У Лу хватило ума броситься плашмя на землю и скрыться в низкой траве. Теперь, опираясь о землю связанными сзади Руками, она пыталась встать. Я подошел и помог ей подняться. Мне нечем было перерезать веревки, а он затянул узлы довольно туго. Я долго провозился, развязывая их.
– Все в порядке?
– спросил я.
– Да. Все в порядке.
В жизни обычно вы не заключаете девушку в объятия и не начинаете уточнять детали будущего совместного проживания, пока из ствола вашего автомата все еще вьется пороховой дымок, а
Я подбежал к Элин, встал перед ней на колени и увидел, что ее глаза открыты, но не понял, видит ли она меня, пока не задвигались ее губы.
– Ты... обхитрил меня, кузен Матиас. Мне пришлось откашляться.
– Нельзя давать мазу такому мужчине, как он, малышка. Или вообще любому мужчине, когда явная непруха.
– Маза?
– прошептала она.
– Непруха?
– Эти американизмы смутили ее. Она нахмурилась.
– Я хочу...
– пробормотала она.
– Я хочу...
– Я так и не узнал, что же она хотела - может быть, жить. Она вдруг умолкла. Глаза ее оставались раскрытыми, пока я их не закрыл. Я нашел в хижине одеяло и накрыл ее.
Лу уже шла по лесной дороге к шоссе. Когда я ее нагнал, она стояла и смотрела на труп, оставленный мной в придорожных кустах. Его голова была сильно откинута назад, в лице ни кровинки. Она взглянула на меня и пошла дальше. Я шел с ней рядом. На обратном пути к цивилизации мы не проронили нм слова. Нам нечего было сообщить друг другу, что не могло бы подождать до более подходящего момента.
Глава 29
В Кируне мы завязли в трясине бюрократизма. Когда же у меня наконец появилось время и возможность искать Лу, ее уже и след простыл. Я установил, что, дав все необходимые показания и подписав все требуемые бумаги, он улетела первым же самолетом на юг. Думаю, я бы без труда смог выяснить, куда она отправилась - ведь я был опытным секретным агентом, - но я не стад себя утруждать. Если бы она хотела дать мне о себе знать, она бы оставила записку. Если бы она хотела увидеть меня снова, она знала, что скоро я вернусь в Стокгольм. И меня там нетрудно было бы найти.
Да, я отправился на охоту. После всех этих разговоров о полковнике Стьернхьелме и фамильном имении в Торсстере я почему-то почувствовал себя обязанным отправиться туда и поговорить с престарелым господином. Он был сама любезность. Я так и не понял, сколько ему было известно о моих приключениях - возможно, все до последней детали. В конце концов, v него же был воинский чин, а Швеция маленькая страна. Охотничья удача мне благоволила. На второй день v моей засады появился красавец лось с величественными рогами. В руках у меня была неплохая винтовка - настоящее оружие, а не "шприц"-автомат, но я почему-то так и не решился нажать на спусковой крючок. Я просто смотрел, как большое животное степенно пробежало мимо и исчезло в зарослях. Он мне не сделал ничего плохого, и у меня не было насчет него никаких инструкций. Но как и любая сентиментальность, мое великодушие ни к чему хорошему не привело. Парень в соседней засаде убил его наповал из 9-миллиметрового "маузера". На следующий день я вернулся в Стокгольм, где меня ожидала очередная порция бюрократической жвачки.
Как бы там ни было, прошло еще недели две, пока я как-то вечером не отправился в ресторан, куда мы с Лу ходили в первый день нашего знакомства. В хорошем стокгольмском ресторане - даже с музыкой и танцами - никогда не шумно. Не знаю уж, как им это удается, но шведы, набившись в зал до отказа, могут есть, пить, разговаривать, смеяться, извергая при этом значительно меньше децибелов, чем такое "же количество американцев. Я это говорю не в плане рассуждении о своей родине. Это просто констатация факта.