Грядущая буря
Шрифт:
И все же его уход был верным решением. Впервые за многие месяцы он действовал по велению собственного сердца. Он спасет Эгвейн. Вотво что он хотел верить.
Сохраняя невозмутимый вид, Гавин приблизился к лагерю. Ему претила сама идея о сотрудничестве с мятежницами почти так же, как и мысль о том, что он был вынужден бросить своих товарищей. Мятежницы были ничем не лучше Элайды. Именно они выставили Эгвейн как Амерлин, сделав ее мишенью. Эгвейн! Простую Принятую. Пешку. Если их попытка захвата Башни провалится, сами они смогут избежать наказания. А Эгвейн
«Я проберусь внутрь, – решил Гавин. – Я спасу ее, так или иначе. Тогда я смогу образумить её и увезу ее ото всех этих Айз Седай. Возможно, я сумею даже образумить Брина. Мы сможем все вместе вернуться в Андор и помочь Илэйн».
Вновь обретя решимость, немного вытеснившую усталость, он направился вперед. Чтобы добраться до штаба, ему необходимо было проехать через весь лагерь маркитантов, численностью превышающих само войско. Здесь находились повара, которые готовили еду; женщины, которые разносили эту еду и мыли грязную посуду; возницы фургонов, в которых перевозили еду; колесные мастера, которые ремонтировали фургоны, в которых перевозили еду, кузнецы, которые подковывали лошадей, которые тащили фургоны, в которых перевозили еду; купцы и снабженцы, которые закупали и распределяли эту самую еду. Были еще мелкие торговцы, пытающиеся заработать на нуждах солдат, и женщины, надеявшиеся на то же. И мальчишки на посылках, мечтающие когда-нибудь сами носить меч.
Здесь царил полный хаос: скопище шалашей и палаток разных цветов и оттенков, разных форм и степени изношенности. Даже такой выдающийся генерал, как Брин, мог обеспечить среди маркитантов только видимость порядка. Его люди более или менее поддерживали в лагере спокойствие, но не могли привить военную дисциплину примкнувшим к войску гражданским.
Гавин проехал через весь этот хаос, игнорируя тех, кто предлагал ему отполировать клинок или купить сладких булочек. Цены, должно быть, были низкими – солдаты были здесь основным источником дохода – но из-за боевого коня и хорошей одежды Гавина принимали за офицера. Купи он любую мелочь у одного торгаша, его тотчас бы окружили остальные, почуяв легкий заработок.
Он двигался вперед к самому войску, глядя прямо перед собой и игнорируя крики зазывал. Военные шатры располагались ровными рядами, по отрядам и знаменам, хотя иногда они теснились небольшими группами. Гавин, даже не глядя, мог сказать, что войска разместятся именно таким образом. Брин во всем любил порядок, однако он также верил в самоуправление. Он позволял офицерам руководить отрядами по своему усмотрению. Это приводило к подобному размещению: менее однообразному, но более управляемому.
Гавин направился прямиком к деревянному частоколу. Однако не замечать маркитантов было непросто. Их предложения висели в воздухе, смешиваясь с ароматами еды, выгребных ям, конского пота и дешевых духов. Лагерь был не столь многолюден, как город, однако поддерживать порядок в нем было труднее. Дым походных костров смешивался с запахом немытых тел, затхлой воды и пота. Гавину хотелось прижать к лицу платок, но он сдержался. Иначе он выглядел бы брезгливым аристократом, воротящим нос от простых людей.
Зловоние, беспорядок и вопли не способствовали
– Прочь с дороги! – рявкнул Гавин. Свет, его мать была бы возмущена, услышав подобный гнев в голосе сына. Что ж, она уже умерла, пав от руки ал'Тора.
Женщина подняла голову и шарахнулась в сторону. У нее были светлые волосы, спрятанные под желтым платком, и полноватое тело. Когда она повернулась, Гавин лишь мельком увидел ее лицо. Он застыл. Это было лицо Айз Седай! Безо всяких сомнений. Он замер, потрясенный, а женщина поправила платок и поспешила прочь.
– Постойте! – крикнул он, повернув коня. Однако женщина не остановилась. Юноша заколебался, опустив руку, поскольку заметил, что незнакомка присоединилась к группе прачек, работающих между несколькими деревянными корытами неподалеку. Если ей вздумалось притворяться обычной женщиной, значит, на то были особые, понятные лишь Айз Седай причины, и она вряд ли отблагодарит Гавина, если он ее выдаст. Отлично. Гавин подавил раздражение. Эгвейн. Он должен сосредоточиться на Эгвейн.
Когда он добрался до штаба, то смог вздохнуть свободней. Четверо солдат стояли в карауле, прижимая к бокам алебарды. Стальные шлемы на их головах ярко блестели, как и кирасы, украшенные тремя звездами Брина. У ворот развевалось знамя с пламенем Тар Валона.
– Рекрут? – спросил один из них, когда Гавин приблизился. На предплечье здоровяка была красная повязка, и это означало, что перед ним дежурный сержант. Вместо алебарды он носил меч. Кираса была ему немного мала, а подбородок украшала рыжая щетина.
– Тебе нужно к капитану Элдану, – проворчал мужчина. – Большой синий шатер в четверти пути вокруг лагеря. У тебя есть собственные лошадь и меч, значит, ты можешь рассчитывать на хорошую плату.
Мужчина ткнул куда-то в сторону основной части армейского лагеря далеко за пределами частокола. Это Гавина не устраивало, он уже разглядел стяг Брина, реявший внутри.
– Я не рекрут, – отозвался Гавин, поворачивая Вызова так, чтобы получше рассмотреть собеседника. – Меня зовут Гавин Траканд. Я должен немедленно переговорить с Гаретом Брином по вопросу, не терпящему отлагательства.
Солдат приподнял бровь. Затем усмехнулся сам себе.
– Ты мне не веришь, – равнодушно произнес Гавин.
– Ты должен идти к капитану Элдану, – лениво протянул вояка, вновь указывая на далекий шатер.
Гавин перевел дыхание, пытаясь унять раздражение. – Если бы ты всего лишь послал за Брином, сам убедился бы, что…
– Нарываешься на неприятности? – спросил солдат, расправляя плечи. Остальные парни взяли алебарды наизготовку.
– Никаких неприятностей, – ровным тоном ответил Гавин. – Мне лишь надо…
– Если ты собираешься остаться в нашем лагере, – перебил его солдат, шагнув вперед, – тебе придется научиться поступать так, как тебе говорят.
Гавин встретился с ним взглядом.
– Очень хорошо. Можем сделать по-другому. Возможно, так будет быстрее.
Сержант положил руку на свой меч.