Грязная Земля
Шрифт:
— Решать сразу, — Рафик ещё сильнее опустил взгляд.
— Потому что они что?
— Пожирают твою душу день за днем, — прошептал Рафик.
— Верно! — хлопнула ладошкой по столу бабка. — С теорией у тебя всё в порядке. Подкован ты, аки конь красного комиссара. А на практике — как будешь решать?
Рафик кинул взгляд на бабкину клюку. Та верно истолковала немой вопрос:
— Нет уж, силовой вариант не для тебя. Кровная месть — для тех хвастливых гордецов, что вначале создают проблемы. А потом прячутся в деревне, где сто рыл с ножами.
— Тогда… Сбежать? — прошептал Рафик.
— Никаких
Взгляд Рафика задвигался вместе с его мыслями. Он понял, что старушка видит решение, и уже ощущал смутную надежду вместо глубокого отчаяния. Но по опыту знал — подсказок не будет и догадаться придется самому.
Рафик огляделся. Жесткая кровать, старый телевизор, радио, книжные шкафы… Полка со склянками… Неужели…
Рафик неуверенно поглядел на бабку.
Лёшик и лук
Лёшик, затаив дыхание, ждал, пока зашедший в подъезд отец поднимался домой после работы. Вообще он считал, что у отца — лучшая работа в мире.
Ведь тот целыми днями делал луки.
Нет, конечно же Дмитрий Робертович Сумаков не заканчивал Институт Лукостроения. Он был столяром-плотником в местной мебельной мастерской. Но однажды — сделал лук для маленького сына. Лёшик просил купить настоящий лук, а отец посмотрел цены, пожал плечами: «Проще самому сделать!».
И сделал хорошо, обстоятельно. А главное — сын был в восторге и стал заядлым лучником. Ну а отец, посмотрев цены ещё раз, начал делать луки на заказ.
И вот сегодня Лёшик ждал подарок отца, приуроченный к новому учебному году. Конечно же — новый лук!
Укороченный рекурсив с небольшим вырезом-полочкой для стрел, анатомической кожаной рукояткой и быстрой тетивой фаст-флайт. Лёгкий натяг за счёт рекурсивных плечей, отличный график накопления энергии и её высвобождения. Да, рекурв более своенравен, чем, например, длинный английский лук — но зато даёт высочайшую скорость стрелы и возможность стрелять почти прямой наводкой. И тянется легко!
Круче рекурсива по мощности — только блочные луки с колёсами. Но этот тип луков скорее для понтовых охотников, наряду с «прокачанным» внедорожником, камуфляжным нарядом, кемпинговой палаткой с туалетом и душем, дорогой удочкой и прочими мужскими радостями.
Петя, конечно же, шутил, называя укороченные рекурвы «укурвами». Ну пусть язвит, у него латентная зависть к чужой хорошей жизни. Лёшик знал — Петя бы тоже такой лук хотел. Но пока — ходит с фабричным сборным «Боумастером», который для него урвал за полцены Лёшик на лучной барахолке в Интернете. Терпимый для начинающего лук, и позировать для фоток можно. И уж точно лучше, чем перерожденный лук Рафика, ранее бывший зимним спортинвентарем… При этом воспоминании Лёшика передёрнуло.
Дверь, наконец, открылась и отец — высокий, полный мужчина — вошёл в квартиру. Лёшик был уже в прихожей, подпрыгивая от нетерпения. Отец широко улыбнулся, и достал из за спины длинный тканевый чехол:
— На! Владей, береги, наслаждайся!
— Уиииии!!! — восторженно воскликнул Лёшик, бросаясь вперёд.
А потом — сразу отскочил назад с чехлом в руках, уже вытаскивая новый лук под яркий свет окна кухни. Отец довольно улыбался, глядя на счастье в глазах сына.
Лук был тонким и изящным, словно детским.
— Спасибо, пап! — Лёшик бросился обнимать отца.
На шум с кухни вышла мать — коренастая, полная, милая женщина. Вытирая руки полотенцем, она довольно улыбалась, глядя на отца и сына:
— Как насчёт вкусного ужина по такому случаю?
— Щас, мам, я только лук положу! — и пухлый Лёшик неловко убежал в комнату.
Отец и мать улыбались ему вслед.
— Ну хоть какой-то спорт подошёл нашему сыну! — беззлобно пошутил папа.
— Ой, кто бы говорил! — мама несильно пихнула отца кулачком в пухлый бок.
Оба засмеялись.
Из комнаты раздались слабые шлепки.
— В квартире не стрелять! — крикнул отец, впрочем, не особо волнуясь.
— Я на балконе по кубику! — раздался ответ Лёшика.
— Лучше в лес сгоняй на велосипеде! — предложил отец. — Или в выходные вместе сходим.
— Не-не, я не дождусь! Щас на велике рвану.
— Только недолго! — с легким недовольством сказала мама. — Потемнеет скоро.
— Да! Приеду и поужинаю! — Лёшик уже одевался.
Лук уже был в кожаной туле за спиной, как и набор новеньких стрел с желто-красным оперением. На локте Лёшика уже был надет кожаный наруч. И тула, и колчан, и наруч были из тёмно-коричневой толстой жесткой кожи, со схожими рисунками — белое дерево в центре и зеленые растениеподобные узоры вокруг. На длинных волосах Лёшика был кожаный обруч со светлыми кожаными накладками на ушах, которые создавали нечто вроде острых эльфийских ушек, в то же время не скатываясь в пошлость или детскость. Скорее, это были даже не ушки, а защитные накладки на уши, которые мог бы носить эльф.
Миг — и дверь хлопнула. Мать обняла отца и поцеловала в щёку:
— Ты такой молодец! Люблю вас обоих!
Отец обнял мать с гордым лицом. А та вдруг озабоченно пробормотала:
— Меня только этот его эльфизм смущает. Я думала, как начнёт на девочек заглядываться, так и пройдёт, а получилось наоборот. Ему эти уши и луки всю романтику заменяют…
— Ничего, — махнул рукой отец. — Поступит, переедет в общагу — и сразу уши потеряет на первой пьянке. А если на гуманитарный пойдет — то вообще будет нарасхват, там же парней недобор, а девчонок толпы!
Мать сузила глаза, с притворным недовольством поглядев на мужа:
— Я смотрю, ты хорошо разбираешься в вопросе… Милый!
Отец засмеялся, обезоруживающе подняв руки:
— Нет, ну что ты… Я просто много размышлял об упущенной молодости, когда пилил табуретки… Ай! Шучу, шучу!
Мать недовольно пихнула его кулачком в бок, но он лишь крепче обнял её и прижал к себе.
Ну а Лёшик в это время уже выкатил свой недорогой хардтейл «Мерида» на улицу — и рванул в лес. Он считал марку этого велика удачным прикольным совпадением — даже сделал себе фанерку в стиле автомобильного номера с названием «MERIDA» черным на белом. Так же, как в США себе делают номерные знаки на авто. Волосы Лёшик распустил, и они развевались на ветру. Из воздуха ушёл палящий зной, кожу приятно овевал свежий ветерок и Лёшик кайфовал.