Грязная жизнь
Шрифт:
— О, да? Как все прошло?
— Не очень хорошо, — признаюсь я тихо, без капли стыда.
И головокружение, которое проносится сквозь меня, когда он опускает голову, и его плечи подпрыгивают в беззвучном смехе, бесценно. На короткое мгновение я чувствую себя настолько нормально, насколько это возможно.
Тем более, когда он поднимает свое улыбающееся лицо и поражает меня яркостью своей ослепительной улыбки. И тем более, когда наклоняется ко мне и прижимается своими полными, мягкими губами к моим в самом коротком,
С мягким ртом. С закрытыми губами. Совершенен во всех отношениях. Так сильно, что от шока мне снова хочется плакать.
Моя грудь болит, и искра вспыхивает во мне, согревая мое холодное сердце. Надежда снова вспыхивает.
Будет ли действительно больно довериться Юлию, хотя бы немного?
Не похоже, что все может стать для меня еще хуже.
Я так устала от того, что мужчины причиняют мне боль, и, хотя страх преследует меня, где-то глубоко внутри я мечтаю дать ему шанс.
Мужской, древесный запах его одеколона наполняет мои легкие, и я хочу утонуть в его запахе, никогда не желая выходить на воздух, добровольно жертвуя своей жизнью ради этого единственного момента.
Ни в малейшей степени не желая этого, я отпускаю ткань его рубашки и провожу руками по его твердой мускулистой груди, сжимая его большие плечи своими маленькими руками так сильно, как только могу. Юлий отпускает мои губы и разбивает мое сердце, когда показывает истинную, бескорыстную привязанность, держа свое лицо близко к моему и проводя носом вверх по моему лицу, прежде чем вернуться, чтобы снова поцеловать мои губы.
— Теперь все зависит от нас, — уговаривает он, проводя своими твердыми руками по моей спине, кладя их на бедра и слегка сжимая.
И с коротким, сдавленным вздохом я снова учусь доверять.
— Да. — Потому что, откровенно говоря, если бы я когда-нибудь захотела «нас», я бы хотела «нас» с Юлием.
Затем он встает, ставит меня на ноги и бросает на меня взгляд, который говорит мне, что он больше не хочет уходить. Он раздраженно качает головой и отходит от меня.
— Завтра мы поговорим.
— Хорошо. — Это все, что я говорю, потому что не могу думать рядом с ним.
Еще один шаг к двери.
— И ты мне все расскажешь.
— Обязательно, — обещаю я, скрывая удивленное облегчение от того, что мне есть, кому довериться. Я уже много лет не могу ни с кем откровенно поговорить. Осознание того, что сейчас, после всего этого времени, я могу это сделать, заставляет меня чувствовать себя в равной степени нервной и взволнованной.
Юлий останавливается в дверях, одетый во все черное, похожий на рай на земле. Он не торопится, смотрит вдоволь и, не сказав ни слова, поворачивается и уходит. И я ему позволяю.
Теперь все зависит от нас.
Что именно это значит?
Я определенно знаю,
Мой разум в беспорядке, я забираюсь обратно в кровать, сворачиваюсь в клубок, крепко держа себя, и полностью накрываюсь одеялом.
Не проходит и десяти минут, как я слышу вдалеке стук каблуков. Одеяло сбрасывается с меня, и я застываю, не зная, чего ожидать. Может быть, побоев, просто чтобы встряхнуться.
Вместо этого Линг смотрит на меня с отвращением. Глядя на меня сверху вниз, она говорит:
— Вставай.
Я в замешательстве, слова не доходят до меня.
Через минуту она повторяет:
— Я сказала, вставай.
Используя локоть, чтобы приподняться в полу сидячее положение, я спрашиваю ее:
— Зачем?
С лукавой улыбкой она говорит:
— Потому что мы идем на встречу.
Что?
Я полностью сажусь, широко раскрыв глаза.
— Куда?
Но она уходит, ее фирменные каблуки цокают прямиком из комнаты.
Я падаю обратно на кровать и задаюсь вопросом, такая ли это хорошая идея.
Из коридора Линг кричит:
— Вставай!
И поскольку это звучит скорее как требование, чем просьба, я поднимаю свою задницу.
Глава 29
ТВИТЧ
Когда Итан Блэк вручает мне длинную черную дубинку, я мгновение моргаю, прежде чем перевести свой взгляд на него и спросить:
— Какого черта? Ты думаешь, это разборка группа на группу, Блэк? Господи, дай мне что-нибудь более смертельное.
После молчания, которое я предоставил ему в качестве предложения мира во время нашего восьмичасового перелета в другой штат за нашей целью, я предполагал, что он будет более благодарным.
Блэк мрачно ухмыляется и растягивает фразу с маленькой улыбкой:
— Не в этой жизни.
Членосос.
В окружении людей в черной спецодежде я смешался с толпой, одетый точно так же, но единственное, чего не хватало, могло спасти мою жизнь.
Пистолет.
Когда грузовик замедляется, постепенно снижая скорость, а затем полностью останавливается, я качаю головой.
— У меня нехорошее предчувствие насчет этого всего, Блэк.
Не обращая внимания на мои опасения, он спрашивает:
— Это то самое место?
Мой взгляд поднимается, чтобы встретиться с его глазами, и я даю ему понять о своем неповиновении своим ледяным взглядом.
Он смотрит на меня, прежде чем снова спросить:
— Это то место или нет, Твитч? — Я глубоко дышу, успокаивая желание сломать ему чертову челюсть.
Я даже не смотрю в окно. Я был здесь ранее. Я хорошо это помню.