Грязная жизнь
Шрифт:
Подойдя к Блэку сзади, я беру со стола один из пистолетов и на этот раз не целюсь низко.
Человек Нео встаёт, направляя украденный пистолет прямо на Блэка.
Приготовиться. Прицелиться. Выстрелить.
Бум, сука.
Глаза чувака сводятся друг к другу, когда моя пуля попадает в него, вынося ему левый глаз, оставляя зияющую дыру на месте, где он был раньше, а его мозги разлетаются по всему голубовато-белому креслу Нео.
Он приземляется на пол, где его лицо навсегда останется изображением
Мое сердце колотится, а грудь вздымается. Я под чистым адреналином.
Я поворачиваюсь и вижу, что все люди Блэка стоят на ногах с поднятым оружием и смотрят на меня. Я перевожу взгляд с Блэка на Метаксаса, затем снова на Блэка. Сделав шаг назад, кладу пистолет на стол и делаю это с легким стуком. Я собираюсь покинуть внутренний дворик, но прежде, чем сделать это, я иду к Блэку. Близко наклонившись, прямо к его уху и достаточно громко, чтобы он услышал меня, я ворчу:
— Пожалуйста.
Возвращаюсь внутрь и игнорирую любопытные взгляды всех людей Блэка, иду на кухню, где вижу, как пара медиков загружает молодого паренька на носилки со всё еще застрявшем в его бедре ножом.
Скрещиваю руки на груди и в одиночестве дожидаюсь, когда стихнет суматоха.
В следующий раз, когда я попрошу гребаный пистолет, что-то подсказывает мне, что я получу его.
Глава 35
АЛЕХАНДРА
Юлий лежит на спине рядом со мной. Моя щека на его грудной клетке и с нашими руками, скреплёнными над его бьющимся сердцем, я тихо бормочу:
— Мой брат.
Его пальцы мягко трогают мои, как будто он должен убедить себя в том, что мы здесь, наконец-то вместе. Я всю жизнь ждала этого человека, только я об этом не знала. Теперь, когда мы есть друг у друга, меня охватывает надёжное чувство удовлетворения. Он ворчит в замешательстве.
Я неохотно поднимаю голову и размышляю вслух:
— Я должна поговорить со своим братом. Мне нужно знать, что происходит. Я должна убедиться, что с моими сёстрами всё в порядке.
Выражение, которое я не совсем понимаю, мелькает на его лице, он беззлобно и сонливо произносит:
— Малышка, то, что ты сделала… ты должна понять, у тебя больше нет семьи.
Моё сердце чуть не разрывается, когда он добавляет:
— Теперь я твоя семья.
Он изо всех сил старается не напугать меня. Неужели я настолько дорога ему, что он должен говорить со мной, как с ребенком?
Я должна дать ему понять, как будут обстоять дела с таким человеком, как Юлий.
— Я, возможно, и не стреляю в людей через день, как твоя приятельница Линг, но я не слабачка, и если кто-то будет представлять угрозу, тебе лучше поверить в то, что я устраню её при помощи грубой силы, если в этом возникнет необходимость. Это только ты для меня, Юлий. — Наклонившись к нему, я нежно целую его грудь. — Не бойся за меня. Я буду защищать тебя, cari~no (прим. пер.
Когда я смотрю на него, я вижу этот взгляд. Вижу его ясно. Он спрашивает себя:
«Куда делась Ана, которую я должен защищать, и кто эта женщина?»
И я не могу удержаться, чтобы не закатить глаза.
Наша жизнь ненормальна.
Эта жизнь — грязная.
Дело в том, что, независимо от того, как сильно мой отец пытался воспитать меня хорошей девочкой, я никогда не собиралась оставаться незапятнанной.
— Не смотри на меня так, — улаживаю я ситуацию, сжимая его крепкий, небритый подбородок между пальцами, удерживая его неподвижно и повторяя слова, которые мой брат сказал мне много лет назад: — Мы все приходим в этот мир, пинаясь, крича, покрытые чужой кровью.
Никогда в жизни я не была более честна, когда признаю:
— У меня нет никаких чёртовых отговорок, чтобы не уйти также.
Он моргает, и я отпускаю его подбородок.
— Бл*ть, — восклицает он, прежде чем перекатиться на меня, удерживая свой вес на предплечьях. Его тёплые губы опускаются, и я дрожу, когда он целует мою ключицу. Его губы прижаты ко мне, он скользит своим членом по моему бедру.
— Я никогда не был более возбуждён, чем, бл*ть, сейчас.
Мои глаза с трепетом закрываются от ощущения его губ на мне, и я обвиваю ноги вокруг его обнажённых, стройных бёдер в молчаливом одобрении.
Вот тогда дверь в спальню открывается с долгим скрипом. Я не двигаюсь. Под ним. Мои глаза расширяются. Его губы всё ещё прижаты к моему горлу, я чувствую, как его тело ослабевает надо мной, и он накрывает меня всем своим весом, вздыхая мне в шею.
Женщина прочищает горло.
— Я вижу, что вы заняты, босс, но сейчас около одиннадцати утра, и старый чувак, который все время молча улыбается мне за обеденным столом, начинает меня пугать.
Юлий поднимает голову, моргает, глядя на меня, злобно опустив брови и сверкая глазами. Затем он шепчет:
— Бл*, Линг. — И тянется, чтобы натянуть одеяло на наши обнажённые тела.
Совершенно не обеспокоенный своей наготой, он игнорирует Линг, выскальзывая из кровати, и идёт в ванную, закрывая за собой дверь. Включается душ, я сажусь, плотно натягивая простыню на грудь, и смотрю на неё в открытый дверной проём. Если честно, внутри я закипаю. Я хорошо скрываю свой гнев, когда заявляю:
— В следующий раз стучись.
Она слегка щурит глаза, но улыбается.
— Поздравляю, Ана!
Она стучит ногтями по полированному дереву дверного косяка, затем приподнимает брови и тихо произносит:
— Ты официально поднялась на одну ступень вверх по пищевой цепочке.
В Линг есть что-то странное, необычное, такое, что я начинаю чувствовать себя немного неуютно.
Её губы дёргаются.
— Ты всегда получаешь то, что хочешь, правда, крошка-красотка?
Она держит меня неподвижно своим пристальным взглядом.
— Но ты никогда не оценишь свою победу, пока не проиграешь.