Грязные игры

Незнанский Фридрих Евсеевич

Хотя он еще не был до конца уверен, что два пожара и взрыв — дело рук Норда.

Все точки над «i» расставил следующий день.Во-первых, с утра позвонил Старевич.

Здравствуй, Павел, — услышал он в трубке медовый голос, — как поживаешь?

Ну вы* наверное, знаете, как я поживаю. Вести разносятся со скоростью ветра.

Да, я слышал о твоих бедах. И надо же, все в один день...

Он зацокал языком. Павел молчал, ждал, пока он снова заговорит.

Ну ничего, ничего, — наконец подал голос Старевич, — главное — руки-ноги целы. Ведь тебе, Павел, без рук и ног нельзя. Это твои

орудия производства. Ты с их помощью деньги зарабатываешь. Правильно я говорю?

И он захихикал.

У вас какое-то дело ко мне, Валентин Петрович?

Да. Хотел спросить, как у тебя прошли переговоры с Нордом?

Вот оно что!

Я бы не стал называть это переговорами, Валентин Петрович.

Ну а как же? Он ведь все-таки владелец команды. На работу тебя зовет.

Павел фыркнул:

Этот ваш Норд просто несерьезный человек. Он вчера целый час нес всякую околесицу.

Что ты говоришь?! А другие ребята вроде остались довольны...

Я не понимаю. Он мне вчера предложил просто смешную сумму. И болтал всякую чушь про патриотизм. Как это понимать? И еще у него хватило наглости позвонить вчера...

Ну не надо, — перебил его Старевич, — человек хотел выразить свое участие...

Не нужно мне его участие. И потом, я вчера подумал...

Павел вдруг осекся. Что он, собственно, знает об этом Старевиче? Да, знаменитый в прошлом хоккеист, да, легенда советского спорта. Но сейчас он чиновник. А для чего у нас в стране чиновниками становятся — это всем давно ясно. Деньги и ничего, кроме них. Значит... он может каким-то образом участвовать в наборе игроков в команду Норда. И скорее всего, участвует. Поэтому Павел решил с ним не откровенничать.

Что ты подумал?

Ничего. Ничего особенного. Короче говоря, ни один уважающий себя хоккеист не согласится на его предложение.

Но ведь соглашаются. И Шаламов, и Ким, и Коняев.

Это для меня загадка. Я знаю, что любой американский клуб заплатил бы им как минимум в три-четыре раза больше. Я не понимаю, почему они согласились. Но это их дело. Я идти в клуб Норда не собираюсь.

Напрасно, Павел, напрасно. Норд прекрасный человек. Он стремится поднять российский спорт...

«Ну вот, и этот завел ту же самую пластинку, — подумал Бородин, — значит, точно они связаны между собой».

Если я захочу поднимать российский спорт, Валентин Петрович, я вернусь в свой «Спартак». И буду работать за обычную зарплату. А кто такой Патрик Норд, я первый раз услышал позавчера. И больше о нем слышать не желаю.

Ты все-таки подумай, Павел. Хорошенько подумай. Это тебе мой совет.

Сухо попрощавшись, он повесил трубку.

Нет, это просто какая-то мистификация. Старевич явно работает на Норда. Или Норд на Старевича?«В конце концов, мне-то какое дело, — подумал Бородин и моментально вспомнил кошмарный вчерашний день. — Если это действительно... Нет, этого не может быть. Просто не может быть».А собственно, почему не может? Разве каждый день по телевизору не сообщают об убийствах, поджогах и взрывах? Разве не разводит бессильно руками министр внутренних дел, разве не выбирают уголовников мэрами городов и депутатами?Пораскинув мозгами, Павел решил сделать самое разумное в этой ситуации —

позвонить Валерию Коняеву. Павел знал его еще по «Спартаку». Конечно, приятель, это было громко сказано. Но все-таки они играли в одном звене. Может быть, он ответит на какие-то вопросы?Из Москвы в Нью-Йорк дозвониться было довольно сложно. Гораздо труднее, чем из Нью-Йорка в Москву. Но в конце концов, на том конце провода взяли трубку.

Валера?

Да, это я. Кто спрашивает?

Это Бородин. Привет.

A-а, Павел, привет. Какими судьбами? Говорят, твой контракт с «Детройтом» истек?

Да. Сейчас в Москве. Хочу немного отдохнуть.

Дело хорошее.

Ay тебя как? — Павел решил сначала прощупать почву.

Ну-у, нормально, — скупо ответил Коняев.

Где ты сейчас?

Вот подписал контракт с одним нью-йоркским клубом.

О-о, с «Нью-Йорк рейнджере»?

«Нью-Йорк рейнджере» — один из лучших клубов HXJI. Попасть в него было бы даже для игрока класса Коняева большой удачей.

Да нет. В другой.

Он явно не хотел колоться. Но Павел умел быть настойчивым.

В какой?

Коняев вздохнул. Это было слышно даже по телефону.

В «Нью-Йорк вингз».

A-а, я слыхал. Какой-то эмигрант купил эту команду и набирает новый состав.

Да.

У него вроде грандиозные планы?

Да.

Говорят, он хочет выиграть в следующем году Кубок Стэнли?

Да.

Ты не слишком словоохотлив, Валера. Ну ладно. Перейдем к самому главному. Дело в том, что этот Патрик Норд и мне предложил играть в этой команде.

Угу. — Павел почувствовал, что Коняев не особенно этому удивился. Как будто он ждал, что рано или поздно это произойдет. Или знал заранее?

Ты знал об этом? — не удержался Павел.

Норд мне о своих планах не докладывает, — уклончиво ответил Коняев.

Ясно... Слушай, Валера, у меня был позавчера разговор с ним. И он предложил мне смешную сумму. И сказал при этом, что и ты, и Шаламов, и Ким согласились играть на таких условиях. Это правда?

Коняев помолчал, как будто обдумывая ответ. Потом сказал:

В контракте есть пункт, по которому мне запрещено раскрывать сумму гонорара. Так что извини...

Да о чем ты говоришь! О размерах гонораров можно прочитать в любом хоккейном журнале! Я хочу только знать, действительно ли вы согласились играть за гроши. То есть, конечно, не за гроши, а за минимальные деньги?

Коняев опять вздохнул.

Паша, — сказал он тихо, так, что Бородин еле слышал его голос, — я тебе могу сказать только одно. Норд очень сильный и влиятельный человек. Он может многое. И если Норд захочет, чтобы ты играл в его команде, тебе придется это сделать.

Погоди-погоди! Что значит — придется? Почему это я должен играть за копейки?

Ну-у... я не могу тебе сейчас всего сказать. Да, думаю, ты и сам скоро поймешь. Кстати, не за такие уж и копейки.

Слушай, Валера, ты не мог бы сказать яснее? Все-таки мы не вчера познакомились.

Нет, не могу. Но чтобы было понятнее, имей в виду, что контракт с Нордом мы все подписали только на год. И без права продления. Паша, год можно поработать и за небольшой гонорар. Хотя бы... хотя бы ради собственного спокойствия.